Дмитрий Табачник - Семь выстрелов в Петлюру

23 марта 1927 года парижская судебная палата – высший суд столицы Франции – вызвал на заседание в качестве свидетелей Добковского, Володина и Шаповала, где им был устроен перекрестный допрос и перекрестный допрос вместе с Шварцбартом.

Элий Добковский – тоже эмигрант – заявил в суде, что накануне убийства Володин и Шварцбарт вместе обедали. Свидетельство о своем знакомстве с убийцей Володин под присягой возразил.

В конце перекрестного допроса, о чем можно узнать из стенограммы судебного заседания, Володин все же признался, что был немного знаком с Шварцбартом и в последнее время заходил к нему почти каждый день, потому что выбирал себе часы, но не знал его фамилии.

Сам Шварцбарт держался спокойно. Он показал, что Володин посетил его всего два-три, ну, может, четыре раза, последний раз – около десяти дней до убийства, а разговор продавца и покупателя отнюдь не может считаться знакомством.

Прокурор сделал попытку опровергнуть показания Володина о том, что он не знал фамилии Шварцбарта,- ведь обвиняемый был владельцем магазина часов и в своей округе был достаточно известен. К тому же Володин заходил в лавку неоднократно.

И снова адвокат Торрес среагировал молниеносно. Он спросил судью, тот знает мастера-часовщика, в которого постоянно и он, и вся его семья покупают, ремонтируют и обслуживают свои часы. Судья ответил утвердительно: "Конечно, знаю!" – "А как его фамилия, ваша честь?" – поинтересовался Торрес. Растерянное молчание.

Чем и воспользовался Торрес, набросившись на прокурора. "Девяносто девять процентов парижан,- сказал он,- ежедневно здороваясь, не знают фамилий своих дворников, зеленщиков, молочников, консьержек, часовщиков".

Тем временем адвокаты потерпевшей стороны не складывали оружия. Через несколько дней на процессе было предъявлено еще один весомый довод, который, по мнению Цезаря Кампенси, должен был засвидетельствовать, что Шварцбарт опять же не одинокий мститель за свою уничтоженную семью, а террорист, который имеет сообщников. Это было письмо Шварцбарта к жене, отправленное городской пневматической почтой.

На конверте почтовый чиновник поставил штемпель "14.35", то есть прошло не меньше двадцати минут после убийства. Но Шварцбарт, вспомним, застрелил Петлюру между 14.10 и 14.15, а в 14.15 уже был арестован полицией. Это письмо было отправлено из почтового бюро возле отеля де Виль. Таким образом, письмо мог отправить только сообщник. "Этим сообщником и был Володин",- торжествовал Кампенси.

Шварцбарт упорно отмалчивался. Доказательство вроде неопровержимо!

В свою очередь, его защитник, пытаясь подорвать доверие к последнего показания, прочитал суда целую лекцию о почтовые ошибки, потом раскритиковал парижскую пневматическую почту и предъявил суду… свой собственный паспорт с ошибочно проштемпельованою датой, где стоял 1936 год вместо 1926-го. То есть истолковал время отправления на конверте как обычную ошибку почтового чиновника.

Достаточно серьезным аргументом против Володина было двадцятистраничное показания Добковского, который утверждал, что Володин работал в ЧК и что заговор против Симона Петлюры полностью спланирован в Москве. В своих показаниях он упомянул резолюцию Коминтерна о политическом терроре от 9 января 1926 года, которую принял исполком Коминтерна.

Добковский доказывал, что первейшей целью этого убийства было уничтожение опасного врага, а второй – вызвать во Франции сильные антиукраинские настроения. Свои показания на следствии он пытался усилить выступлением в польской газете "Эпоха", где говорилось о том, что Володин, несомненно, был чекистом и большевиком.

Но доказательства Добковського были полностью дискредитированы и уничтожены знаменитым российским эсером, последовательным борцом против предательства в революционном движении Владимиром Бурцевим, который разоблачил многих провокаторов царской охранки, в том числе печально известных эсера Евно Азефа и большевика, депутата Государственной думы Малиновского.

Один из старейших в Европе революционеров, издатель и главный редактор журнала "Былое" Бурцев обладал в Париже огромным авторитом, и поэтому его заявление о том, что Добковский сам был провокатор, окончательно подорвала доверие к показаниям этого человека.

Парижский суд не мог не принять во внимание и официальное заявления советского посла во Франции Христиана Раковского, который утверждал, что Шварцбарт никогда не был большевиком, и более того- ему было отказано во въездной визе в СССР еще в 1924 году.

Поскольку же после этого заявления подозрения в кругах петлюровской эмиграции не уменьшились, а наоборот – выросли, судебная власть Франции начала еще тщательнее проверять документы и свидетельства, которые появились в ходе судебного процесса…

Такой вопрос каждый раз задавали себе и судьи, и газетчики, и, в конце концов, вся мировая общественность. И только в зале судебного заседания Шварцбарт назвал мотивы преступления: побуждением к убийству было желание наказать Симона Петлюру за совершенные его армией ужасные еврейские погромы на Украине в годы гражданской войны, желание отомстить за изнасилованную дочь и семью, забитую петлюровцами.

Вильма и Кампенси пытались доказать, что Шварцбарт не имел родственников на Украине, что он даже не бывал там и не знает украинского языка. И поэтому, когда во время процесса обвиняемый сделал заявление о том, что Петлюра причастен к погромам не только как главнокомандующий, но и как литератор, который редактировал журнал "Тризуб", который, по утверждению Шварцбарига, был антисемитским изданиям, адвокаты противоположной стороны выразили сомнение в том, что Шварцбарт мог самостоятельно читать редактируемый Петлюрой журнал.

Суду пришлось организовать лингвистическую экспертизу. Шварцбарту предложили прочитать что-то из "Тризуба" в присутствии квалифицированного специалиста-эксперта Маргона. Заключение экспертизы был такой. Самуил Шварцбарт свободно говорит и читает на украинском языке с акцентом местности Балта, что на юге Украины. Сомнения в этом отпали…

Тем временем – в значительной степени благодаря искусным усилиям Торреса – существенно изменилось и весь общественное настроеие во Франции, отношение общественности к этому процессу. Из коварного преступника, жестокого террориста, отвратительного наемника большевистского режима Шварцбарт постепенно превращался в мстителя, мученика за свой народ.

Произошло это, конечно же, не внезапно – большую роль сыграла здесь французская пресса, которая отправила нескольких журналистов с заданием расследовать положение на месте.