Фёдор Раззаков - Жизнь замечательных времен. 1970-1974 гг. Время, события, люди

В понедельник, 22 марта, советская сборная по хоккею играла очередной матч чемпионата мира и Европы по хоккею — с командой США. Как мы помним, американцы сумели победить сборную ЧССР. Болельщики повалили на стадион в надежде, что и русских постигнет такая же участь. Вспоминает О. Спасский:

"Матч вызвал огромный интерес — я шел к стадиону "Альменд" пешком, и лишний билетик спросили не менее десятка раз. На эту встречу хотели попасть и туристы из дальних краев, и местные любители хоккея. Все одиннадцать тысяч мест были заняты.

Матч оказался нервным. Пожалуй, слишком нервным. Говорю не о грубости и тем более не о драках, хотя силовой борьбы было в тот день предостаточно. Говорю о другом. О неиспользованных возможностях, что, по давним моим наблюдениям, всегда — верный признак нервной перевозбудимости спортсменов. За весь первый период наша команда, энергично и интересно атакуя, поразила ворота Ветцеля всего лишь один раз. Зато во втором… Ну, сколько раз можно за 20 минут забросить шайбу классному вратарю, играющему в команде, которая несколькими днями ранее смогла сокрушить соперников из Чехословакии? Не пытайтесь угадать, всё равно не получится. Семь раз побывала во втором периоде шайба в воротах сборной США… Окончательный счет матча — 10:2. И это при том, что блистательно отстоял в тот день американский вратарь. Он установил своеобразный рекорд — отразил 68 бросков по его воротам…"

24 марта сборная СССР играла матч из разряда принципиальных — против сборной Чехословакии. Трансляция началась довольно поздно — в 22.00, однако, несмотря на поздний вечер, число зрителей оказалось огромным. Помню, как я в часы телепоказов таких решающих матчей специально выглядывал в окно и видел, что практически во всех окнах мерцали экраны "ящиков" — сильная половина человечества, затаив дыхание, следила за ледовыми баталиями. Встречи с чехами закончилась вничью, со счетом 3:3. Обе команды сохранили равные шансы на победу в турнире.

В Москву накануне прилетела Марина Влади. В аэропорту ее встречал Высоцкий на новеньком "Фиате". Как записал в своем дневнике В. Золотухин: "Приехала Марина, все в порядке. У Володи какие-то грандиозные предложения и планы, только бы разрешили ему сниматься!.."

В это время известный кинорежиссер Станислав Ростоцкий заканчивает на Киностудии имени Горького подготовительные работы над фильмом "А зори здесь тихие…" по одноименной повести Б. Васильева. Ох, и намучился же режиссер за эти четыре месяца в поисках достойных актеров на главные роли. К примеру, он долго не мог найти исполнительницу на роль Жени Камельковой. Удача пришла неожиданно — со стороны автора повести. Как-то они шли по коридору студии, и навстречу им из кабинета выскочила симпатичная девушка. Она поздоровалась с мужчинами и убежала. "Кто это?" — спросил Васильев. "Это Оля Остроумова, она снималась у меня в "Доживем до понедельника", — ответил режиссер. "Так это же вылитая Женя Камелькова!" — высказал внезапную мысль Васильев. В результате на следующий день Ростоцкий вызвал Остроумову на пробы и утвердил ее практически с первого же дубля — едва она взяла в руки гитару и спела какой-то романс.

Так же тяжело происходили поиски актера на главную мужскую роль — старшины Васкова. Поначалу главным претендентом был популярный актер Георгий Юматов. Однако ближе к съемкам Ростоцкий "забраковал" эту кандидатуру и неожиданно остановил свой выбор на совершенно безвестном актере столичного ТЮЗа Андрее Мартынове (кстати, Остроумова тоже оттуда), который играл у себя в театре роли каких-то медведей да чудищ. Однако члены худсовета выступили резко против дебютанта. Тут еще и сам Мартынов запорол свои пробы: руки у него висели плетьми, глаза были перепуганные. Но Ростоцкий продолжал отстаивать именно его кандидатуру. И чтобы заставить Мартынова поверить в свои силы, пошел на хитрость. Взяв двухнедельную паузу, режиссер каждый вечер стал репетировать с актером отдельные сцены перед камерой. И лишь несколько человек знали, что там нет пленки. Вскоре Мартынов так освоился, что перестал замечать камеру. Руки у него сразу ожили, глаза заблестели, грудь стала колесом. Одну из этих проб и показали затем худсовету. Вердикт был однозначный: "Вот это уже то, что надо". А Ростоцкий засмеялся: "Да это же тот самый актер, которого вы недавно мне забраковали!"

Подготовительный период должен был продлиться до конца марта, однако уже в середине месяца Ростоцкий приступил к локальным съемкам уходящей зимней натуры. 16, 18–19 и 25 марта экранизировали эпизоды, относящиеся к воспоминаниям героинь фильма. В частности, тогда снимали сцены, где одна из героинь — Соня Гурвич — катается на катке со своим возлюбленным (в этой роли был занят тогда еще безвестный Игорь Костолевский).

Между тем в конце марта нешуточные страсти разгорелись в столичном Театре имени Маяковского — там был затеян переворот против главрежа Андрея Гончарова. Инициатором путча стала одна из прим театра и секретарь парторганизации актриса Тер-Осипян, которой удалось привлечь на свою сторону директора театра, его заместителя и даже местком. Зная о том, что Гончарова не любит министр культуры Фурцева, "заговорщики" всерьез рассчитывали и на ее поддержку, однако просчитались. Фурцева узнала, что большая часть труппы поддерживает своего режиссера, и отказала группе Тер-Осипян в своей поддержке. Более того, когда те явились на прием в министерство, Фурцева накинулась на них с претензиями: мол, как можно менять режиссера, даже не спросив мнение коллектива. В тот же день Тер-Осипян направилась домой к актрисе Марии Бабановой. Вот как вспоминает об этом Н. Берновская:

"Пришла, молча села за стол. Мария Ивановна тоже молча поставила перед ней бутылку коньяка, рюмку и какую-то еду. После трех рюмок Мария Ивановна сказала: "Хватит, а то до дому не дойдешь". И убрала бутылку. Тогда она ушла. Так закончилась попытка "государственного переворота". Директор ушел в Театр Ленинского комсомола. Тер-Осипян лишилась секретарского поста и всех возможных ролей на ближайшие 15 лет. У нас дома об этом эпизоде старались при ней не говорить…"

В эти же дни конца марта Татьяну Егорову внезапно свалила неизвестная болезнь. Она лежала без движения в постели, а врачи, приходившие к ней, только пожимали плечами, поскольку были не в силах поставить точный диагноз. Больная между тем буквально таяла на глазах, не могла поднять ни рук, ни ног. Миронов почти каждый день навещал ее, привозил трех куриц и просил соседку Егоровой варить тройной бульон — мол, только это поможет ей встать на ноги. Однажды Миронов привез молодую врачиху. Но лучше он бы этого не делал — она молча осмотрела больную и вынесла страшный вердикт: