Фёдор Раззаков - Жизнь замечательных времен. 1970-1974 гг. Время, события, люди

В воскресенье, 24 октября, исполнилось 60 лет великому сатирику Аркадию Райкину. Однако свой юбилей артист встречал в невеселом расположении духа. В последнее время он стал получать из зрительного зала мерзкие записки типа: "Жид Райкин, убирайся из русского Питера!" — или еще похлеще — такие, в которых вновь вспоминались грязные сплетни о том, что он якобы переправил в Израиль, в гробу с телом своей матери (!), бриллианты. По словам Л. Сидоровского, в те юбилейные дни посетившего Райкина в его квартире на Кировском проспекте, артист выглядел подавленным. В глазах была какая-то беспредельная тоска, даже — слезы. Юбилей отметили скромно. А спустя месяц, как бы вдогонку, власти наградят великого сатирика орденом Трудового Красного Знамени. Тогда же состоится и торжественное чествование юбиляра, причем помещение найдут с большим трудом: городские власти будут всячески препятствовать проведению праздника. В итоге удастся отвоевать скромный зальчик в одном из домов культуры.

25 октября в Большом театре состоялась первая постановочная репетиция нового балета "Анна" по Л. Толстому. В главной роли — Майя Плисецкая. Репетиции проходили в третьем зале, на них присутствовали только два человека — балерина и пианистка Ирина Зайцева. Первая проба — сольная мазурка Анны на московском балу. Мазурку поставить несложно, но эта мазурка Анны Карениной! Поэтому репетиция проходила мучительно, Плисецкая терзала себя и пианистку, отбирая подходящие варианты.

В этот же день знаменитый советский разведчик Вильям Фишер, больше известный как Рудольф Абель, лег на обследование в Институт онкологии. Он мог выбрать для лечения и ведомственный, кагэбэшный, госпиталь, но предпочел гражданский, поскольку не хотел зависеть от своих бывших коллег, которые обошлись с ним не слишком деликатно — отправили на пенсию. Произошло это летом, перед самым отпуском Абеля. Он зашел в отдел кадров, и кадровичка, мило улыбаясь, огорошила его новостью:

— Зачем же в отпуск, Вильям Генрихович? Мы оформляем ваш уход на пенсию. Вот тогда и отдыхайте всласть.

Как пишет К. Хенкин: "Так Вильям Генрихович Фишер, легендарный "полковник Абель", узнал от секретарши, что его работа в советской разведке закончилась. Никто из непосредственного начальства ему, разумеется, ни слова об этом заранее не сказал. Зачем зря волновать человека?

Шестьдесят восемь лет вполне, конечно, пенсионный возраст. Не говоря о стаже. Если сосчитать по особому зачету фронтовые, заграничные и годы, проведенные в американской тюрьме (как известно, Абель сидел там в 1957–1961 годах, после чего его обменяли на летчика Пауэрса. — Ф. Р.), стаж Вилли Фишера почти сравнивался с его возрастом, так что при желании можно было считать выход на пенсию заслуженным отдыхом. Но Вилли ощутил увольнение как незаслуженную обиду. Он надеялся, что особенность выполненной им в Америке миссии обеспечит и особое к нему отношение дома.

Да, работы у Вилли в последнее время было мало. Он разъезжал по Союзу с докладами, выступая в главных школах КГБ, в областных управлениях. Привозил из поездок подарки (вроде вырезанных Джеральдом Бруком шахмат, топориков с инкрустациями, всякую чепуху). В общем, снимал плоды закатного периода карьеры "полковника Абеля".

25 октября правительственный самолет приземлился в парижском аэропорту Орли. Начинался официальный визит Брежнева во Францию, который продлится до 30 октября. Тогда же с генсеком встретится супруга Владимира Высоцкого известная французская актриса и член французской компартии Марина Влади. Вот как она описывает эту аудиенцию:

"Октябрьское утро семьдесят первого года. Я жду с сестрами в холле парижской клиники. Маме, которой я дорожу больше всего на свете, удалили раковую опухоль. Она не хотела нас беспокоить, и за несколько лет болезнь прочно обосновалась в ней. Мы знаем, что у нашей сестры Одиль тот же диагноз. Мы подавлены. Хирурги пока ничего не говорят. Я жду до последнего момента. Я вижу, как после операции маму провозят на каталке.

В такси я стараюсь успокоить свое перегруженное сердце. Я причесываюсь, пудрюсь — я еду на встречу активистов общества дружбы "Франция-СССР" с Леонидом Брежневым.

Актерская дисциплина снова выручает меня. Я приезжаю в посольство СССР как ни в чем не бывало, готовая к рандеву, важность которого я предчувствую. Мы ждем в салоне, все немного скованны, потом нас впускают в зал, где стулья стоят напротив письменного стола. Входит Брежнев, нам делают знак садиться. Нас пятнадцать человек, мужчин и женщин всех политических взглядов — голлисты, коммунисты, профсоюзные деятели, дипломаты, военные, писатели — все люди доброй воли, которым дорога идея взаимопонимания между нашими странами.

Мы слушаем традиционную речь. Брежнев держится свободно, шутит, роется в портсигаре, но ничего оттуда не достает, сообщает нам, что ему нельзя больше курить, и долго рассказывает об истории дружбы между нашими народами. Ролан Леруа мне шепчет: "Смотри, как он поворачивается к тебе, как только речь заходит о причинах этой дружбы…" Действительно, я замечаю понимающие взгляды Брежнева. Я знаю, что ему известно все о нашей с тобой (имеется в виду Высоцкий. — Ф. Р.) женитьбе. Когда немного позже мы пьем шампанское, он подходит ко мне и объясняет, что водка — это другое дело, что ее нужно пить сначала пятьдесят граммов, потом сто и потом, если выдерживаешь, — сто пятьдесят, тогда хорошо себя чувствуешь. Я отвечаю, что мне это кажется много. "Тогда нужно пить чай", — заключает он, и я получаю в память об этой встрече электрический самовар, к которому все-таки приложены две бутылки "Старки" (была такая популярная водка. — Ф. Р.).

Прежде чем уйти, мы фотографируемся: группа французов вокруг советского главы. Этот снимок сделал гораздо больше, чем все наши хлопоты, знакомства и мои компромиссы, вместе взятые. Чтобы понять настоящую цену этой фотографии, мне было достаточно увидеть по возвращении в Москву неуемную гордость, внезапно охватившую твоих родителей, которые демонстрировали вырезку из газеты кому только возможно.

Вечером я в отчаянии возвращаюсь домой. Мама — моя подруга, мой единственный стержень в этой жизни — при смерти. Я понимаю, как неуместна вся эта комедия, сыгранная во имя некоторого туманного будущего, по сравнению с неизбежностью предстоящей утраты…"

В тот же день в Москве скончался один из создателей советского "ядерного щита", дважды Герой Советского Союза академик Михаил Янгель. Почти всю свою сознательную жизнь покойный посвятил самолето-ракетостроению. В конце 50-х его "фирма", расположенная в Днепропетровске, создала межконтинентальную баллистическую ракету "Р-12", успешные испытания которой укрепили позиции сторонников создания ракет на высококипящих компонентах топлива, с автономной системой управления. Это тогда Хрущев заявил, что "у нас производство ракет доставлено на конвейер, на одном заводе (имелась в виду "фирма" Янгеля) ракеты выходят, как сосиски из автоматов".