Фёдор Раззаков - Жизнь замечательных времен. 1970-1974 гг. Время, события, люди

В среду, 10 октября, на Большой спортивной арене Лужников, в присутствии 60 тысяч зрителей, состоялся финальный матч на Кубок СССР по футболу между ереванским "Араратом" и киевским "Динамо". Матч получился по-настоящему кубковым. Обе команды начали игру азартно и в хорошем темпе. Некоторое преимущество имели в первом тайме киевляне, но "распечатать" ворота Алеши Абрамяна им так и не удалось. Но гол назревал. На 62-й минуте ереванцы сбивают в своей штрафной Леонида Буряка, и судья указывает на одиннадцатиметровую отметку. Пенальти удачно пробивает Виктор Колотое. Ереванцы бросаются отыгрываться, но все их атаки разбиваются о плотную оборону киевлян. На той игре присутствовал известный ныне телевизионщик Николай Сванидзе (ему тогда было 18 лет). Он вспоминает:

"Это был первый матч, когда были серьезные разборки на трибунах. Нас было человек пятнадцать, и мы оказались между армянами и киевлянами. И понеслось… Нас спасло то, что с нами был призер чемпионата СССР по дзюдо в тяжелом весе. Мы нагнули головы, а он кого-то из дерущихся хватал и из одного сектора кидал в другой. Таким образом он расчистил нам поляну, и обошлось без травм. Думаю, что после этого болельщиков стали разделять по секторам…"

Между тем матч катился к своему финалу. Тренер киевлян Александр Севидов, видимо, уверенный в победе своих подопечных, за две минуты до финального свистка вместо Колотова и Олега Блохина вводит в игру двух молодых игроков, очевидно, для того, чтобы их фамилии появились в списке победителей (игрок, участвовавший в финальном розыгрыше Кубка, получал право на звание мастера спорта, даже если провел на поле две-три минуты). Но радость киевлян была преждевременной. На последней минуте Левон Иштоян добивает отскочивший от рук динамовского вратаря мяч в сетку ворот. Судья назначает дополнительную тридцатиминутку. Как вспоминает тренер "Арарата" Никита Симонян, в перерыве он случайно стал свидетелем острого разговора между Блохиным и начальником "Динамо" Михаилом Команом. Блохин выговаривал начальнику: "Зачем вы меня заменили? С кем сейчас будете играть? Кто остался в нападении?" Коман хоть и был растерян, но старался отвечать спокойно: "Ладно, ладно, без тебя разберемся…" Симонян вернулся в раздевалку своей команды и подбодрил своих подопечных словами: "Вы, по сути, уже выиграли игру! Вы ее выиграли!" Присутствовавший здесь же кинорежиссер Эдмонд Кеосаян схватился за голову: "О чем ты говоришь? Киевское "Динамо" — команда-машина, может бегать четыре часа, а наши уже вымотались". Но он ошибся.

В дополнительное время ереванцы бегали по полю так, будто до этого не было полутора часов изнурительной борьбы. Героем у них вновь стал Левон Иштоян, который на 103-й минуте игры нанес хлесткий удар по воротам. Задев кого-то из защитников киевлян, мяч влетел в угол ворот. Этот мяч стал "золотым" для ереванцев. Впервые за всю историю отечественного футбола Кубок СССР отправляется в Армению. В Ереване толпы людей выходят на улицы, чтобы бурно отпраздновать это событие. Кстати, сами игроки "Арарата" отметили свой успех куда как скромно — выпили на базе по бокалу шампанского, поскольку через четыре дня им предстоял сложный матч с донецким "Шахтером".

В тот же день, 10 октября, в Москве было открыто новое здание МХАТа. Его зал имел 1360 посадочных мест, все кресла были оснащены динамиками, размещенными в подлокотниках, чтобы зрители при желании могли слушать текст в переводе на четыре языка. Были и другие примочки, типа: подсветка кресел, подвижные боковые кулисы, два полноценных кармана у сцены (большая редкость для московских театров), вращающийся круг диаметром 17 метров с двумя подъемными площадками и т. д. В день открытия нового здания в нем был показан спектакль "Сталевары".

11 октября в одном из павильонов "Мосфильма" режиссер Вилен Азаров снимал последние эпизоды комедии "Эстафета" (в прокате — "Неисправимый лгун"). В тот день снимали эпизод с участием популярного актера Бориса Сичкина, который должен был изображать восточный танец и спеть шуточную песню для высокого гостя (в этой роли снимался Георгий Вицин). Актер все исполнил превосходно, уложившись в минимальное количество дублей. Хотя изображать из себя шута Сичкину в тот день было ох как не просто — в его кармане лежала повестка с вызовом в прокуратуру города Тамбова. Что за повестка? Дело в том, что некоторое время назад Сичкин имел несчастье работать с неким администратором, которого ОБХСС затем прищучило за "левые" концерты. И теперь Сичкину предстояло дать показания в качестве свидетеля. Отснявшись с утра в своем эпизоде, актер сел в машину и отправился на вокзал, чтобы оттуда ближайшим поездом выехать в Тамбов. В планах Сичкина было уже на следующий день вновь объявиться на съемочной площадке. Но, увы…

Порог тамбовской прокуратуры Сичкин переступил в 9 часов утра 12 октября. Он был спокоен, собран и верил, что это дело займет у него минимум времени — час, в крайнем случае полтора. Но все обернулось куда дольше. Допрашивал актера следователь по особо важным делам Терещенко. Что удивило Сичкина, все вопросы, которые ему задавались, не имели никакого отношения к делу, по которому он был вызван. Например, его спрашивали о пребывании на фронте в годы войны, есть ли у него правительственные награды и какая у него семья. Когда следователь таким образом удовлетворил свое любопытство, он внезапно поднялся из-за стола и надолго покинул кабинет. А с Сичкиным осталась старушка, которая оказалась ревизором Министерства культуры. Буравя актера своим проницательным взглядом, она с каким-то необъяснимым злорадством сообщила:

— Я ведь на спектакли и фильмы не смотрю как на художественную ценность. Я выискиваю в них финансовые злоупотребления, чтобы потом передать дело в суд. Я много художников посадила.

Сичкину после этих слов стало не по себе. Он вдруг ясно осознал, что вокруг него происходит что-то нехорошее, но что именно и каковы последствия всего происходящего, объяснить пока не мог. А его пребывание в прокуратуре между тем затягивалось. Терещенко не объявлялся, зато вместо него в кабинет один за другим стали заходить какие-то странные люди. Первым зашел невысокого роста мужчина, который представился прокурором Соколовым: он пожал Сичкину руку и удалился. Следом явился пожилой мужчина: тот вообще не представился, только окинул артиста любопытным взглядом, таинственно улыбнулся и ушел (как выяснилось позднее, это был журналист местной газеты, которого попросили написать фельетон про "левые" концерты, а когда он отказался это сделать, его сына хотели посадить в тюрьму, обвинив в изнасиловании).

Последними в кабинет зашли двое мужчин: первый представился заместителем областного прокурора Мусатовым, второй — следователем Шичаниным. Первый внезапно принялся признаваться Сичкину в любви: мол, я сам, а также вся моя семья являемся горячими поклонниками вашего таланта, а второй попросил актера написать свою автобиографию. На удивленный вопрос Сичкина "Зачем?", коротко ответил: "Так надо". Пришлось подчиниться. "Видимо, облпрокуратура собирается ходатайствовать перед Минкультом о присвоении мне почетного звания", — усмехнулся про себя Сичкин.