Федор Раззаков - Жизнь замечательных времен. 1975-1979 гг. Время, события, люди

«Перед Аллой Пугачевой по программе идет обладатель первой премии фестиваля англичанин Карл Уэйн. Публика требует повторения (Уэйн пел песню «Сколько радости в мире». — Ф. Р.). Уэйн раскланивается, но публика не успокаивается. А Алла пока ждет своей очереди за кулисами, «заряженная» на выход. Причем выход не простой, как обычно, а с фокусом, когда из глубины сцены опускается некая громадная механическая «рука», на ладони которой и стоит певица. И тут происходит следующее. Режиссер, заправляющий этой механической «рукой», слышит, как стихли аплодисменты в честь Уэйна, делает из этого вывод, что певец сейчас уйдет со сцены, и дает команду, чтобы опускали «руку» с Аллой. Но это, оказывается, была всего лишь пауза перед началом песни, ибо Уэйн Вдруг снова начинает петь. При этом он, естественно, не видит того, что происходит у него за спиной. А там в этот самый момент «рука» опускает на сцену Аллу. Ситуация неординарная — на сцене сразу две звезды! Что делать? В данном случае это больше относится к Алле, которая явно не знает, как выйти из такой щекотливой ситуации. Тут телевизионный оператор, стоящий перед певцом, начинает показывать ему знаками — посмотри, мол, что там у тебя за спиной! Уэйн оборачивается, видит Аллочку, тут же все понимает и находит изящный, достойный истинного джентльмена выход. Он подходит к ней, берет ее за руку и начинает петь как бы для нее. Но Алла при этом понимает в свою очередь, что нельзя же ей вот так на протяжении всей песни стоять рядом с ним! Она с улыбкой освобождает свою руку и садится на ступеньки в глубине сцены. Публика в полном восторге, ибо неловкая ситуация разрешилась самым наилучшим способом. Но надо знать характер Аллы! Потому что когда Уэйн подходит к ней снова в финале песни и готовится спеть последнюю фразу, Алла как ни в чем не бывало вдруг берет из его рук микрофон и поет вместо него эту самую фразу: «О-о, май лав!». Естественно, сия неожиданная импровизация идет под восторженный рев публики. Создается впечатление, что все это было задумано и отрепетировано заранее. Вот так в самом начале своей звездной карьеры наша будущая примадонна показала во всем блеске свои самые лучшие стороны — ум, находчивость, талант актрисы. И когда она после этого исполняет «Арлекино», зал неистово бисирует снова и снова…».

После того как Пугачева закончила свое выступление, был объявлен перерыв. А после него второе отделение было отдано Льву Лещенко, югославской джаз-рок группе и знаменитой американской четверке «Тэмтейшен». Лещенко исполнил восемь песен, среди которых два новых хита: «Прощай» В. Добрынина — Л. Дербенева и «Соловьиная роща» Д. Тухманова — Л. Поперечного.

Той же ночью в гостинице «Кубань» устроителями фестиваля был дан прощальный ужин. На нем с Пугачевой произошел весьма неприятный инцидент. Вот как о нем вспоминает звезда болгарской эстрады Эмил Димитров (тот самый, что написал «Арлекино»):

«После ужина компания Ивана Славкова (он был в то время зятем руководителя Болгарии Тодора Живкова и занимал должность генерального директора болгарского телевидения) решила продолжить вечеринку в его апартаментах. Вместе с ним были заместитель министра культуры Иван Маринов и тогдашний шеф комитета по туризму. Мужчины начали приставать к Алле. Она попросила меня, чтобы мы покинули эту компанию, но они не пустили нас к лифту. И тогда нам пришлось спасаться бегством по запасной лестнице. Мы зашли в бар «Глобус», и там Алла расплакалась:

— Я не русская б… Что воображают себе эти господа? Я певица.

Очень много сил пришлось приложить мне, чтобы ее успокоить. После этого мы виделись с ней много раз…».

Между тем это было не последнее огорчение Пугачевой. Когда спустя несколько часов самолет Аэрофлота с советской делегацией на борту приземлился в Шереметьево, выяснилось, что певицу, которая добыла своей стране Главный приз престижного музыкального фестиваля, не приехал встречать даже какой-нибудь завалящий клерк из Минкульта. Приехал только один человек — руководитель ВИА «Веселые ребята» Павел Слободкин. Он и поздравил певицу с победой и на своей машине отвез в ее однокомнатную квартирку в Вешняках.

8 июня на Большой спортивной арене в Лужниках состоялся товарищеский матч по футболу между сборными Советского Союза и Италии. Как и полагается, ЦТ транслировало эту игру на всю страну, а комментировать ее должен был известный спортивный журналист Лев Иванович Филатов. В ту пору он был редактором популярного еженедельника «Футбол-Хоккей», а в кресло комментатора попал случайно: однажды ему пришлось подменить Николая Озерова в одном из репортажей, и дебют оказался удачным. У Филатова появились свои поклонники — люди, которым импонировала его спокойная манера, умение анализировать игру, отсутствие категоричности в суждениях, его обширный запас слов. Однако были у него и противники. К примеру, яростный спортивный фанат Леонид Брежнев терпеть не мог репортажи Филатова, а вот Николая Озерова просто обожал. Поэтому, когда он узнал о том, кто именно будет комментировать матч СССР — Италия, он чуть ли не в приказном порядке переиграл назначение комментаторов. Далее послушаем рассказ свидетеля тех событий Е. Рубина:

«Весь тот день Филатов не мог скрыть праздничного настроения. Он отправился в Лужники пораньше и предложил мне поехать с ним на редакторской машине. Мы поднялись лифтом на верхний этаж Большой арены, где размещались и ложа прессы, и комментаторская кабина. У дверей лифта его остановил какой-то человек, отвел в сторону и тихо сказал несколько слов. Филатов молча кивнул и тоже направился в ложу.

— Лев Иванович, вам туда, — показал я пальцем в сторону кабины.

— Репортаж отменяется, — будто через силу проговорил он. — Звонили из канцелярии Брежнева. Он хочет, чтобы игру комментировал Николай Николаевич…».

Тот матч закончился победой наших футболистов со счетом 1:0 (мяч забил Коньков).

9 июня в Театре на Таганке практически весь день Шла репетиция спектакля «Гамлет». После ее завершения часть актеров разъехалась по домам, а некоторые — Высоцкий, Дыховичный, Демидова — собрались съездить на пару дней в Ленинград, чтобы отыграть там несколько концертов. Рванули на вокзал. Однако там выяснилось, что билетов на ближайший поезд уже не осталось. Но тут чудеса сноровки проявил Высоцкий. Просунув свою физиономию в билетную кассу, он только пробасил «Здравствуйте, девушки», как по кассе тут же пронесся восторженный шумок: «Это же Высоцкий!». Естественно, уже через несколько минут в обмен на автографы три билета на «Красную стрелу» были у него в кармане. В поезде чуть ли не полночи Высоцкий развлекал попутчиков своими новыми песнями. Демидову больше всех поразила дилогия «Погоня» и «Что за дом притих».