Стивен Рансимен - Падение Константинополя в 1453 году

15 августа 1461 г. турецкий султан вступил в последнюю греческую столицу. Исполнилось ровно 200 лет с тех пор, как Михаил Палеолог отобрал Константинополь у латинян и для греческого мира забрезжила новая заря. Обещания Сара-хатун были выполнены: император, его дети и юный племянник Алексей были милостиво приняты султаном и на специальном корабле отправлены в Константинополь с придворными и всем личным имуществом, за исключением груды драгоценностей, которые были отданы Саре в качестве вознаграждения за ее любезное посредничество. Однако не все члены императорской семьи остались свободными. Невестка Давида Мария Гаттилузи, которая 20 лет назад вышла замуж за находившегося в изгнании в Константинополе его брата Александра и, овдовев, вернулась в Трапезунд с маленьким сыном, была отправлена в султанский гарем. Она все еще была женщиной поразительной красоты, и похоже, султан все больше к ней привязывался, в то время как ее сын оказался среди пресловутых любимцев Мехмеда [303].

С остальным населением города поступили довольно сурово. Знатные семьи были лишены всего имущества и отправлены все вместе в Константинополь, где султан обеспечил их домами и деньгами, достаточными для того, чтобы начать новую жизнь. Все же оставшиеся в городе мужчины, а также многие женщины и дети, были превращены в невольников и поделены между султаном и его везирами. Остальных женщин отправили в Константинополь, а 800 мальчиков забрали в корпус янычар [304].

Турки быстро заняли и остальную территорию империи. Сопротивлявшийся какое-то время город Керасунт сдался на почетных условиях, благодаря чему его греческое население целиком уцелело. Не хотели сдаваться несколько горных селений. Замок Кордили в течение многих недель защищала одна крестьянская девушка, которую потом долго воспевали в старых понтийских балладах. Однако никакой замок не был в состоянии долго сопротивляться мощи турецкой армии. К октябрю султан Мехмед уже снова был в Константинополе, присоединив все владения Великих Комнинов к своей империи [305].

Это был конец свободного греческого мира. «Ромеи больше нет, Ромея порабощена», — горестно восклицали авторы баллад [306]. Правда, какое-то число греков еще оставалось под христианским правлением — на Кипре, на островах Эгейского и Ионического морей и в портовых городах континента, пока удерживаемых Венецией, однако их правители были другой крови и иной формы христианства. Только на юго-востоке Пелопоннеса, в затерянных деревнях Майны, в суровые горные отроги которой не осмеливался проникнуть ни один турок, сохранялось подобие свободы.

Вскоре все православные территории на Балканах оказались в руках турок. Пока был жив Скандербег, албанцы сохраняли свою весьма непрочную независимость, но сразу же после его смерти в январе 1468 г. страна потеряла ее, а Венеция еще раньше лишилась своих портов на албанском побережье. Севернее, в области, называемой Зета, держалось небольшое число горцев. Они образовали княжество, названное позднее Черногорией; которое время от времени признавало сюзеренитет то турок, то венецианцев, но при этом никогда не теряло своей автономии. Сербия и Босния были порабощены. На другом берегу Дуная валашские господари признали себя турецкими вассалами еще в 1391 г., но каждый раз при приближении венгерской армии отрекались от этого. С 1456 по 1462 г. господарь Влад, прозванный «Сажателем на кол» за то, что обычно именно таким способом расправлялся с несогласными [307], отказывался подчиниться султану и однажды даже посадил на кол его посланцев; однако после его падения власть султана над страной вновь утвердилась. В Молдавии господарь Петр III признал свою вассальную зависимость от султана в 1456 г., но его сын Стефан IV отказался от нее и успешно отбивался от турок в течение всего своего долгого царствования с 1457 по 1504 г.; однако через девять лет после смерти Стефана его сын, господарь Богдан, подчинился султану Селиму [308].

Оставалось, однако, еще одно православное государство, в чьи земли армии султана никогда не проникали. В то время как Византия под напором турок все больше клонилась к упадку, русские все больше освобождались от господства татарских сюзеренов и восстанавливали свою независимость. Крещение Руси было одним из самых славных деяний византийской церкви. Теперь же эта дочерняя страна становилась сильнее своей родительницы, и русские отлично это сознавали. Уже приблизительно в 1390 г. константинопольский патриарх Антоний вынужден был письменно напомнить верховному правителю русских, великому князю Московскому Василию II, что император в Константинополе, несмотря ни на что, по-прежнему является единственным истинным императором, православным наместником Господа на земле. Но теперь Константинополь пал, а император убит; никакого православного императора больше нет. Более того, Константинополь, как полагали русские, пал в наказание за свои грехи, за вероотступничество, согласившись на объединение с западной церковью. Русские яростно отвергли Флорентийскую унию и изгнали ее сторонника — митрополита Исидора, навязанного им греками. И теперь, сохранив незапятнанной свою православную веру, они оказались обладателями единственного уцелевшего из православного мира государства, чья мощь к тому же постоянно возрастала. Разве не было оно истинным наследником православной империи?

Конечно, Султан-Завоеватель может править в Константинополе и претендовать на прерогативы византийского императора, однако истинная христианская империя теперь была уже в Москве. «Константинополь пал, — писал митрополит Московский в 1458 г., — потому что отступил от истинной Православной веры. Но в России эта вера все еще жива, — Вера Семи Соборов, какой Константинополь передал ее Великому князю Владимиру. На земле существует только одна истинная Церковь —Церковь Русская». Отныне великая миссия сохранения христианства перешла к России. «Христианские империи пали, —писал в 1512 г. монах Филофей своему господину великому князю, или царю, Василию III, — вместо них стоит лишь держава нашего владыки… Два Рима пали, но третий стоит, а четвертому не бывать… Ты — единственный христианский государь в мире, владыка над всеми истинными верными христианами».

Отец Василия III придал некоторую законность этим притязаниям, женившись на представительнице династии Палеологов. Но для мистических приверженцев теории Третьего Рима этот брак не относился к делу: уж если зашла речь о династических притязаниях, они предпочитали заглянуть в прошлое и вспомнить брак своего первого христианского князя Владимира с порфирородной царевной Анной, состоявшийся пять веков до этого, брак, оказавшийся практически бездетным. Но наследство, полученное Москвой, не имело ничего общего с земной дипломатией; оно было получено воистину повелением Божиим.