Петер Гостони - Битва за Берлин. В воспоминаниях очевидцев. 1944-1945

На левом фланге нашей армии для уничтожения отдельных групп противника на побережье остались 5-я танковая армия и части 19-й армии. Но основная часть наших войск ускоренным маршем выдвигалась в район сосредоточения на Одере, где мы должны были сменить соединения 1-го Белорусского фронта и в кратчайший срок подготовить наступательную операцию большого радиуса действия. Этот маневр явился классическим примером советского военного искусства. За всю войну до сих пор еще ни разу не проводилась перегруппировка войск в таком масштабе.

Верховный главнокомандующий приказал 49-й и 70-й армиям выступить маршем на один день раньше, а наша 65-я армия должна была обеспечивать безопасность всей перегруппировки.

На нашем армейском наблюдательном пункте работа шла своим чередом. Командир 105-го стрелкового корпуса генерал Алексеев докладывал: «Сменяю отводимые подразделения соседних армий». На следующий день мы заняли район Крокова. Теперь наши усилия были сконцентрированы на подготовке к маршу. Переброска в противоположном направлении армии, насчитывающей десятки тысяч личного состава, а также тысячи единиц боевой техники, и сохранение при этом ее боеспособности требует наряду с точной организацией высокой дисциплины на всех ступенях армейского механизма. Согласно первоначальному плану стрелковые корпуса должны были 17 апреля выйти маршем в предписанные районы дислокации. Поскольку 6 апреля штаб фронта выделил нам пятьсот грузовиков, наша армия перемещалась комбинированным порядком. В то время как одни дивизии перевозились на грузовиках, другие шли пешим маршем. Через определенное время грузовики возвращались и перевозили маршировавшие до этого пешком войска вперед. Так продолжалось до тех пор, пока все войска не достигли поставленных перед ними целей. Часть нашей боевой техники мы перевезли по железной дороге.

Мы стремились как можно быстрее выполнить поставленную задачу и оставили на складах всю лишнюю амуницию и материалы. Наши войска использовали даже трофейные велосипеды. Передовые отряды очищали маршрут движения от мелких немецких подразделений. Таким образом, мы достигали маршевой скорости около сорока километров в день. Марши осуществлялись исключительно в ночное время. Это время мы использовали как никогда прежде интенсивно для широкой политической работы среди солдат. Все политработники постоянно находились в полках, батальонах и ротах и готовили их к заключительному этапу боевых действий. При этом главной темой было преодоление водных препятствий, так как перед нами лежал Одер со своими широкими рукавами. Лучшими агитаторами были наши старые бойцы. Они охотно передавали своим товарищам свой боевой опыт. Армейские газеты, которые за годы войны стали верным другом и советчиком солдат и офицеров, печатали заметки ветеранов. Руководил коллективом редакции товарищ Рюриков, опытный журналист и хороший фронтовой товарищ. Даже во время марша газета продолжала регулярно выходить. Среди прочих она опубликовала статью лейтенанта Ларионова, получившего звание Героя Советского Союза за бои на Днепре. Статья называлась: «Расчет противотанкового орудия в боях по захвату плацдарма». В статье «С пулеметом через Западный Буг и Нарев» командир отделения старший сержант Воробьев делился своим боевым опытом, а товарищ Федин, рядовой 407-го полка 108-й дивизии, рассказывал о боевых действиях автоматчиков при высадке десанта. Марши, а особенно такие форсированные, всегда отнимают много сил. Но казалось, что наши солдаты не чувствуют усталости. Они переносили все трудности в хорошем настроении, весело, всегда готовые к решающим битвам. <���…>

Бойцы с удивлением осматривали следы последних боев: поврежденную боевую технику противника, полуразрушенные завалы из деревьев и баррикады, заминированные деревья в лесу. Обращенный в бегство нашими боевыми товарищами, солдатами 1-го Белорусского фронта, противник даже не успел взорвать заминированные объекты и здания.

Наши войска прошли через покинутый населением город Нойштеттин [Щецинек]. Вскоре у них за спиной остался и Штаргард [Старгард-Щециньски]. Армия приближалась к своему новому участку фронта».

Едва соединения и части армии успели занять свои новые позиции, командиры попытались получить представление о противнике. Однако добыть полезную информацию удавалось очень редко. Батов вспоминает: «Наше впечатление после первого разговора с командирами, которые передали нам участок Иккермюнде – Фердинандштайн, занятый частями 61-й армии и 1-й армией Войска польского, было не очень радостным. Данные, которыми товарищи располагали о противнике, оказались более чем скудными. Они сами прибыли на этот участок фронта совсем недавно и заняли позиции в лесах примерно в трех километрах от реки. Прежде всего, не было никакой ясности о виде немецких оборонительных сооружений, о складах в опорных пунктах, об огневых средствах и резервах противника на всей глубине обороны. Время не терпит, а мы все еще слепы как кроты».

На 1-м Белорусском фронте тоже царило необычное оживление. С тыла к Одеру подтягивались все новые и новые воинские части. Армия генерал-лейтенанта Горбатова (3-я армия. – Ред.), прибывшая из-под Кёнигсберга, тоже принимала участие в Берлинской операции.

Горбатов пишет:

«Утро 26 марта выдалось солнечным и тихим. Тишину нарушали лишь одиночные орудийные выстрелы – артиллерия обстреливала баржи и плоты, на которых немцы пытались избежать плена.

А что творилось на берегу залива! На протяжении нескольких километров морской берег был забит легковыми автомобилями, грузовиками и гужевыми повозками, нагруженными продуктами, домашним скарбом и другим имуществом. Между грузовиками виднелись тела убитых немецких солдат. Многие сотни лошадей стояли, запряженные в повозки, или лежали мертвые рядом с перевернутыми фургонами. На песчаном берегу я увидел припрятанные продукты: ящики с консервами и мешки с кофе лежали в окопах и траншеях. Вся Германия голодала, а здесь такое изобилие!

Я позвонил маршалу Василевскому [заместитель Жукова] и пригласил его посмотреть на все это. Часа через три он был уже у нас, сердечно поздравил всех с окончательной победой на этом участке фронта и сказал: «Это надо обязательно увековечить для наших потомков».

Политический отдел армии снял фильм о разгроме гитлеровских войск, который позднее был передан музею Советской армии. Перед своим отъездом в Кёнигсберг Василевский сказал:

– А теперь хорошенько отдохните. Вы заслужили это.

Из толпы собравшихся солдат раздались крики:

– На Берлин! На Берлин!

Это был день всеобщей радости, ликование было повсеместным. Так же как в Москве, мы устроили салют и у себя. До поздней ночи небо освещалось нашими ракетами. На всем фронте не прозвучало ни одного выстрела боевыми патронами.