Анатолий Уткин - Русские во Второй мировой

Германский офицер рассказывает о русском танке, подбитом в ходе боя. Обгорелый, он стоял на гребне холма, тогда как германские части в течение десяти дней пытались двигаться вперед, но не находили нужного пути. «Никакие запасы не могли быть доставлены нам, так как подвозящие их солдаты встречали шквал артиллерийского огня. Мы изменили время доставки, но это не улучшило ситуацию. Снаряды часто падали и на наши позиции. В глубине ночи (русский) патруль пробился через лес и бросил ручные гранаты прямо в наши орудия. Мы спрашивали себя, какой дьявол сделал все это возможным? Тайна открылась случайно… В один из дней армейский повар в поисках танковых приборов открыл люк русского танка. От зловония он едва не потерял сознание, но он увидел два стоящих на коленях скелета. Мы вытащили их. Один из них — капитан, потерявший глаз, — находился рядом с разлагающимся трупом. Раненый, он посылал по радио сообщения своим войскам о наших перемещениях». Даже сухой Гальдер пишет о «дикой решимости» русских солдат.

Возможно, германские солдаты первыми ощутили особый характер противника, особый характер территории, особый тип войны. Однообразную равнину пересекали похожие друг на друга реки. И на каждом берегу отступающий противник стремился создать рубеж обороны. Именно германские солдаты создают грозный и трагический фольклор: русского всегда нужно убивать дважды; всякий, кто пролил русскую кровь, не смог уйти живьем из этой земли. Из уст в уста передавались описания того, как ведут себя советские раненые.

«Они не кричат, они не стонут, они никого не проклинают. Без сомнения, в этом есть нечто мистическое, нечто непостижимое относительно их жесткого, упорного молчания». Так немецкий автор Двингер описывает советских военнопленных, которым сознательно не оказывали медицинскую помощь.

«Некоторые из них обожжены огнеметами, и ничто у них не напоминает человеческого лица. У многих шрапнель вырвала куски мяса. У одного пуля вырвала нижнюю челюсть. Кусок мяса у раны не закрывает трахеи, сквозь которую дыхание вырывается пузырями и хрипом. Пять пулеметных пуль вошли в плечо и руку другого пленного, лишенного всякой одежды. Казалось, что его кровь вытекает через несколько трубок… За моими плечами пять кампаний, но я не видел ничего похожего. Ни крика, ни стона из губ этих раненых, которые сидели на траве».

На Москву

Центр тяжести борьбы в сентябре возвратился к естественной позиции — на направление Смоленск — Москва. Гитлеровская директива № 35 от 6 сентября определяет, что «успехи на флангах заложили основу решающей операции против группы армий Тимошенко (Heeresgruppe Timoschenko), ориентированной на наступательные действия против наших центральных сил. Эта армейская группа должна быть уничтожена до наступления зимы. Ради этого следует сконцентрировать силу армии и люфтваффе, собирая их с флангов». Заметим, что речь идет об уничтожении «группы Тимошенко», а не взятии Москвы — такова германская стратегия — уничтожить Красную Армию неподалеку от границ.

К своим солдатам Гитлер обратился 2 октября: «Необходим последний мощный удар». 2 октября Гитлер объявил о завершающей стадии «Барбароссы»:

«Сегодня начинается последняя великая и решающая битва войны». В германских руках уже находятся «три величайших индустриальных центра большевиков. Наконец мы создали предпосылки для финального сокрушительного удара, который до начала зимы приведет к крушению врага».

И этот удар последовал, к великому огорчению России: в Вяземско-Брянском котле (300 км от Москвы). Отметим, что Тимошенко командовал не только группой армий, но и всем западным направлением. В связи с этим он провел две решающие недели южнее, на Украине. Его замещал на центральном направлении Иван Степанович Конев. В его распоряжении были 16,19, 20,22,29-я и 30-я армии. В целом 1 250 000 солдат и офицеров.

Бок собрал против Конева невиданную еще группу танков — три танковые группы (Гот, Хепнер и Гудериан). На смоленских аэродромах сконцентрировалась фашистская авиация. Первым выступил 30 сентября Гудериан на южном фланге германского фронта. Отчасти это была попытка отвлечь внимание советского командования. Основная мощь операции «Тайфун» проявила себя 2 октября. Хепнер пробился сквозь советскую оборону и зашел к Вязьме с юга к 7 октября, чтобы встретить танки Гота. Между серединой сентября и серединой октября 1941 года потери Красной Армии были исключительно высокими — до миллиона потерянными. «Двойная битва» — Doppelschlacht у Вязьмы и Брянска стоил России невиданных жертв. Восемь русских армий были в котле вокруг Вязьмы и Брянска — 673 тысячи солдат и офицеров взяты в плен, 1242 танка и 5432 пулемета захвачены или уничтожены. То было одно из самых жестоких поражений Красной Армии за всю войну. Исчезла последняя концентрация войск, защищавших с запада столицу.

«Тайфун»

К востоку от Киева Клейст и Гудериан завершали окружение более сорока советских дивизий. Тридцать советских дивизий были заперты в Ленинграде. 25 сентября немцы начали наступление на юге — в направлении Харькова и Крыма. (Хотя на пути немцев встали танки «Т-34», дивизия СС «Мертвая голова» пыталась найти способы уничтожения этих танков — обычные противотанковые средства их не брали. Через два дня германские части взяли Перекоп — ворота в Крым.)

Но Гитлер отставил свои черноморские и прочие увлечения. Находясь в штаб-квартире Бока, он приказал остановить продвижение и на Ленинградском направлении. Следует сказать, что в германских военных кругах начала ощущаться реальность того, что одногодичной кампании для крушения России недостаточно. А если предстоит еще один военный год, не лучше ли закрепиться на продвинутых оборонительных позициях и за минными полями и колючей проволокой подготовиться к решающим битвам следующего года? Но основные действующие лица — Гитлер, главнокомандующий сухопутными войсками Браухич, его начальник штаба Гальдер и командующий группой армий «Центр» Бок — выступали за решение стратегического вопроса в текущем — 1941 году. С взятием советской столицы армия получит лучшие зимние квартиры. Главный железнодорожный узел страны будет парализован. Индустрия огромного Московского района будет выведена из строя. А если готовиться к новой весне, то как создавать укрепления в чистом поле?

Едва ли можно подвергнуть сомнению то положение, что германская разведка, стратегическая в первую очередь, была неадекватна стратегическим задачам. У германского командования не было ни малейшего представления о грандиозных усилиях противника по обеспечению работы новой промышленности в тылу, о мобилизуемых армейских резервах, о маршруте движения дальневосточных армий. Невозможно отделаться от впечатления, что к зиме, к декабрю германское командование было в полной уверенности относительно невозможности для Красной Армии «восстать из пепла». Согласно директиве № 35, немецкая военная машина стала концентрироваться в направлении Москвы. Взятию Москвы было присвоено кодовое название «Тайфун» — это был апофеоз германской «битвы на уничтожение». Генерал фон Вальдау записал в свой дневник: «Мы входим в зимнюю кампанию. Я верю в окончательную победу».