Анатолий Уткин - Русские во Второй мировой

В конце октября советские позиции в городе представляли собой ряд кварталов индустриальных зданий протяженностью несколько километров вдоль берега и несколько сот метров в глубину. Заваленный немецкими трупами «Красный Октябрь» оправдал свое название, но он был уже оставлен. Потеряна половина артиллерийского завода «Баррикады». Тракторный завод разделен немцами на три части. Несколько очагов сопротивления еще действуют здесь. Однако и немцы ослаблены до такого предела, когда об очередном их наступлении не могло быть уже и речи. Весь вермахт не мог начать значимого наступления — протяженность линии его обороны с начала лета удвоилась. А психологически уйти из страшных мест неоправданных потерь он уже не мог. Паулюс — в умственном ступоре. Штаб группы армий «Б» фактически потерял смысл происходящего. Гитлер, наконец-то лишившийся корректирующей оппозиции военных-профессионалов, самодовольно роет себе могилу. Еще не проглянули основные линии будущего, но они обещали все меньше армии, захватившей территории больше, чем она могла реально контролировать.

Ночью 26 октября в Сталинград переправилась 45-я дивизия «Щорс» во главе с полковником Соколовым. Она заняла позиции между заводами «Красный Октябрь» и «Баррикады». Командарм 62-й воевал без традиционной роты прикрытия — она была послана на передовую, до которой самому Чуйкову было рукой подать. Собрав легкораненых, взяв остатки людей из штабов всех уровней и отремонтировав три танка, Чуйков поставил задачу выбить немцев с того края Волги, куда выходила Самаркандская улица. Радиоперехват передал изумление немцев при виде новых русских танков. 27 октября было за нами. Некоторое дополнительное и спасительное время дали настойчивые атаки Рокоссовского с севера. Признаки того, что напор германской армии несколько ослабевает, стали ощутимы 29 октября. А 30 октября произошло и вовсе нечто удивительное — на городском фронте стрельба стала заметно менее интенсивной. Складывалось представление, что у Паулюса уже не было прежних сил, был достигнут своего рода физиологический предел. До Волги оставалось несколько метров, но преодолеть их 6-я армия Германии уже едва ли могла.

Операция «Уран»

Никто не ожидал от Чуйкова стойкости больше, чем крестные отцы плана «Уран». От собственно планирования они перешли к стадии дислокации, размещения сил. Определились направления ударов. С севера — в направлении к юго-западу от Серафимовича. С юга — в район к юго-западу от рек Кривой и Чира. Цель северян (Юго-Западный фронт) — уничтожить третью румынскую армию и вырваться к Калачу. Главное: на третий день наступления сомкнуться с войсками Сталинградского фронта у поселка Советский. Задача Сталинградского фронта — атаковать со стороны озера Сарпа, уничтожить 6-й румынский корпус и повернуть на северо-запад (Советский), где сомкнуться с братьями по оружию. А затем, наконец, поспешить на спасение Сталинграда. Донскому фронту предназначалось двинуться вперед из станиц Клетская и Калашинская в общем направлении на хутор Вертячий, чтобы окружить и уничтожить противника в излучине Дона. Согласно плану «Уран», основная тяжесть падала на Юго-Западный фронт, именно он должен был в основном окружить вражескую группировку между Волгой и Доном.

Вермахт становится слабеющей стороной. Германская армия еще отдает дань привычке методических усилий, но их смысл становится все более туманным. Возможно, при господстве здравого смысла стоило бы подумать об уходе из негостеприимных краев. Зима на Чире или даже Миусе, возможно, сохранила бы динамику сил вторжения. В этот момент германский военный талант должен был бы признать, что Советский Союз не показывает ощутимых и растущих признаков слабости по мере хода Сталинградской битвы, и если уж очень хотелось верить, что «дело решит последний батальон», то этот батальон — как становилось все яснее, не обязательно будет немецким. Но нацистский режим держался не на национальном здравом смысле, а на пафосе всемогущества. Отказаться от доктрины расового превосходства вожди Третьего рейха не могли, это было бы их политическим самоубийством. Но еще более самоубийственным было славословить и надеяться на победу там, где потеря контроля и перенапряжение создавали вакуум, который обороняющаяся сторона не преминула заполнить.

Самая притягательная германская иллюзия — «русские теряют еще больше». Возможно, на конкретных участках это было и так. Но на большом полотне истории огромный народ, обладающий жертвенной природой, только начинал входить в состояние раскрытия внутренней динамики, извлечения невиданной энергии из растущей ненависти к самоуверенному врагу. Этот народ начал с кристальной отчетливостью проявлять свое чувство национального самосохранения. Разочарованное отчаяние первого года войны уступает место убийственной и необратимой решимости отдать все и выстоять. Наверное, Гитлер в принципе был неспособен трезво оценить другие народы и владеющий этими народами пафос. Люди, стоявшие рядом, были либо индоктринированы, либо корыстны, либо малодушны.

Как пишет английский историк А. Кларк, «в Сталинграде на кону была не только сила воли русских, но всемирная оценка германской мощи. Уйти с поля битвы было бы признанием поражения, которое, может быть, и было приемлемым для отстраненно калькулирующего военного профессионала, но было абсолютно немыслимым для космической ориентации мировых политических сил».

Невозможно для грубого национализма нацистских властителей.

Паулюс способствовал своему краху бодрым изложением цифр и фактов, которые не были адекватной оценкой сложившейся ситуации. Требовалось нечто большее, чем римское спокойствие Сципиона Африканского, сжегшего свои корабли. Вермахт еще обладал колоссальной силой, но он уже начал терять спасительную связь с реальностью. Паулюс хотел выглядеть невозмутимым полубогом на краю пропасти, но он поступал так, рискуя полумиллионом солдат. Паулюс постоянно переоценивал численность массы войск, управляемых Чуйковым. Это создавало у вождей рейха чувство, что 6-я армия осуществляет грандиозную миссию, привязывая к себе большие русские формирования. Паулюс постоянно подчеркивал, что его военная машина перемалывает огромную массу советских войск. Это давало дополнительное обоснование сторонникам концепции «держаться на Волге до конца», так как если 6-я армия поглощает все живые силы Красной Армии, то вопрос о наступательных действиях последней отпадает. Одного этого аргумента было достаточно для «сидения на Волге» как лучшего метода исключить советское контрнаступление.

Расовая кичливость исключила тесное взаимодействие Паулюса с балканскими и итальянскими союзниками. Прикрывавшие фланги 6-й армии румыны были организованы по модели французской дивизии периода Первой мировой войны и вооружены оружием, захваченным немцами у французов в 1940 году. Немногочисленные противотанковые пушки были безнадежно устаревшими. Только в октябре 1942 года румыны получили 75-мм орудия (по шесть на дивизию). Все немецкие наблюдатели отмечали, что румыны строят хорошие блиндажи офицерам, но плохие оборонительные сооружения для основной массы войск.