Эдуард Перруа - Столетняя война

Тем временем король, перегруппировав свою армию, появился 9 октября под стенами Руана. Горожане, более половины которых перешло на сторону короля, открыли осаждавшим ворота. Сомерсет и его гарнизон, попав в жестокую осаду в замке, предпочли отступить в Кан. 20 ноября Карл с триумфом вступил в столицу Нормандии. Наконец в самый разгар зимы пали и другие крепости, в том числе Арфлёр.

До сих пор сопротивление англичан было довольно слабым. Поначалу Тальбот тщетно пытался сдержать продвижение противника. Имея несколько сот бойцов, он не мог добиться успеха. Зимой, преодолев неслыханные трудности, Саффолк, хоть и стоял на пороге опалы, предпринял последнее усилие. Небольшое подкрепление силой едва в пять тысяч человек под командованием рыцаря Томаса Кириеля высадилось в Шербуре 15 марта 1450 г., взяло несколько крепостей на Котантене, соединилось с двумя тысячами воинов, которыми еще располагал Сомерсет, и, форсировав Виру, вошло в Бессен. 15 апреля при Форминьи эти отряды потерпели сокрушительное поражение. Военная история мало интересуется последними сражениями Столетней войны, в противном случае она бы констатировала их близкое сходство с битвами при Креси, Пуатье, Азенкуре или Вернее. Только теперь роли переменились. Вместо беспорядочных рыцарских полчищ, которые посылали в бой первые Валуа, Карл VII использовал маленькие армии, включавшие артиллерию и пехоту, но численно уступавшие экспедиционным корпусам противника, пусть даже жалким. При Форминьи граф Клермонский, располагая ничтожными силами, не мог и помыслить о наступлении. Но прицельный огонь его полевой артиллерии вынудил англичан, уже укрепившихся по своему обыкновению, выйти на открытую местность. Они вступали в бой поочередно. Победную точку поставил подход Ришмона с отрядом подкрепления. Французы не понесли серьезных потерь, а противник потерял почти пять тысяч убитыми и пленными. В плену в числе прочих оказался и Кириель.

Бой при Форминьи решил судьбу Нормандии. Пока бретонцы очищали Котантен, основные силы королевской армии двинулись на Кан. Сомерсет капитулировал 1 июля и с остатками английской администрации погрузился на корабли, отходившие в Кале и Дувр. Несколько крепостей еще держалось. Фалез пал 21 июля, Донфрон — 2 августа, наконец, Шербур — 12 августа, день в день через год после начала кампании.

Англия уже ощущала последствия этих непоправимых катастроф, беспомощно наблюдая синдромы, предвещавшие начало ужасной гражданской войны. Первым из них было падение Саффолка, чья политика мира с Францией и союза с Анжуйцами потерпела крах. Горящие ненавистью баронство и общины искали только повода, чтобы его погубить. Его обвинили в смерти епископа Адама Молинса, убитого в Портсмуте в январе 1450 г. Когда он попытался оправдаться, парламент начал против него процесс по обвинению в государственной измене. Король отправил его в изгнание, пытаясь тем самым спасти, но все равно 2 мая 1450 г. Саффолка убил матрос на корабле, идущем во Фландрию. Не нашлось ни одного способного человека, чтобы заменить его в руководстве государственными делами. Над Сомерсетом, назначенным его преемником, тяготел весь груз поражений в Нормандии. Оскорбленное национальное достоинство, гнетущее бремя бесполезных налогов, непрерывный отток солдат, побежденных и склонных к грабежам, из Франции, всеобщая нищета породили в юго-восточных провинциях острова новую жакерию, может, еще более опасную, чем восстание 1381 г.: ведь ее поддержало мелкое дворянство и некоторые священники. Во главе ее стоял авантюрист из графства Кент — Джек Кэд, 31 мая давший знак к восстанию, потребовавший смещения дурных советников, захвативший Лондон, предавший смерти королевского казначея и устроивший грабежи. Генриху VI понадобился месяц, чтобы собрать армию, которая 5 июля наконец разгромила повстанцев. Последствий эти события не повлекли — во всяком случае, в социальной сфере. Но зато возникла серьезная политическая проблема. В самый разгар восстания из Ирландии прибыл герцог Ричард Йорк, который был там губернатором. Это был ближайший родственник короля и его официальный наследник, которого назначили в расчете, что узаконенные Бофоры не станут претендовать на трон. Став преемником Глостера в качестве главы партии войны, он сделался врагом королевы Маргариты Анжуйской и соперником Сомерсета. Вокруг обоих соперников уже начали возникать аристократические группировки в зависимости от предпочтений и родства. Близость неизбежной схватки парализовала Англию в тот самый момент, когда на ее последние континентальные владения вот-вот обрушится вся мощь французской державы.

Не отвлекаясь на переустройство отвоеванной Нормандии, возложенное на коннетабля Ришмона, Карл VII решил бросить все наличные силы на Гиень. Предварительные операции, предпринятые летом 1449 г., дали пока немного. Все побуждало гасконцев к сопротивлению: корыстная преданность герцогской династии, вековые привычки к политической автономии, торговые связи с Англией, обеспечивавшие их процветание. Вести завоевание без поддержки населения было бесконечно трудней. Пока граф Фуа действовал в долине Адура, небольшая армия графа Пантьевра с солидной артиллерией 10 октября 1450 г. взяла Бержерак, захватила База и, подойдя к столице Гиени, обратила в бегство коммунальные ополчения. Наступление зимы вынудило прервать операции. Но в апреле 1451 г. мощная армия под началом Дюнуа выступила в решающий поход. Она вступила в область Бордо, взяла там одну за другой крепости Блей, Фронсак, Сент-Эмильон и начала блокаду Бордо, который не мог держаться долго при полном отсутствии английских подкреплений. Переговоры о сдаче были поручены Жану де Фуа, капталу де Бушу, до сих пор сохранившему верность Ланкастерам. Он договорился, что город капитулирует 23 июня, если прежде для его освобождения не придут подкрепления из Англии. Дюнуа вошел в Бордо 30 июня. Сразу же без боя сдались все еще державшиеся крепости, кроме Байонны, для которой пришлось устраивать правильную осаду. Этот город в свою очередь капитулировал 20 августа. Подчинение Гиени, как и Нормандии, заняло ровно год.

Вскоре по вине победителей все эти достижения оказались под угрозой. Конечно, Карл VII везде ставил гасконцам очень либеральные условия подчинения. Одна Байонна была наказана за строптивость: на нее наложили репарацию и лишили ее коммунальных свобод. В остальных местах победитель подтвердил местные привилегии и сохранил все институты. Но он совершил ошибку, доверив управление Гиенью французам с Севера, не слишком склонным к снисходительности и быстро снискавшим ненависть населения, — бретонцу Оливье де Коэтиви, ставшему сенешалем Гиени, и финансисту Жану Бюро, которого назначили мэром Бордо. Их излишние придирки, бесчинства их воинов, полное прекращение морской торговли разозлили гасконских горожан, знать и чиновников, вытесненных со всех должностей. Они были готовы восстать в любой момент и сообщили об этом в Лондон. А Сомерсету, который в то время пришел к власти, был нужен военный успех, чтобы остановить падение своей популярности. Побежденный при Кале был, к великому негодованию аристократии из партии войны, назначен коннетаблем Англии. Йорк, сделавшийся его соперником, обличал его в Совете, собирал войска и грозил начать гражданскую войну. Сомерсет сумел на время нейтрализовать угрозу с этой стороны. Предложения гасконских заговорщиков, сделанные в августе 1452 г., дали ему средство восстановить пошатнувшийся престиж. Подкрепления, первоначально собранные для обороны Кале, уже ожидали в портах на Ла-Манше. Эти четыре-пять тысяч человек отдали под начало старого Тальбота, графа Шрусбери, единственного воина, который мог успешно сражаться за Ланкастеров. Хоть со времен его последних побед прошло двадцать четыре года, бывший полководец Бедфорда выказал незаурядную энергию. Высадившись 17 октября в Медоке, через четыре дня он вступил в Бордо, где до его прихода вспыхнуло всеобщее восстание. Все крепости от границы Ланд до границы Ангумуа открыли ему свои ворота, прежде изгнав французские гарнизоны.