Франсуа Блюш - Ришелье

Кроме рассказов и размышлений об охоте монологи короля, через день впадавшего в меланхолию, заключались в жалобах на всех и вся, особенно на тиранию кардинала. «Он не любил сам себя» (мадам де Мотвиль), недолго был верен дружбе (в этом убедились Туара и Барада), баловал сверх меры того, кого в следующий момент мог безжалостно лишить своих милостей (Барада, Сен-Симон).

Ришелье под разнообразными предлогами подвергал немилости фаворитов, подозревавшихся в том, что они вредили ему в глазах короля: Барада в 1626 году, Сен-Симона в 1636 году. Барада был первым конюшим, капитаном Сен-Жермен, первым дворянином Палаты. Сен-Симон — первым конюшим (1627), главным инспектором охотничьего надзора (1628), государственным советником (1629), первым дворянином Палаты, губернатором Бле (1630), Мелена, Санлиса и Фекана, рыцарем ордена Святого Духа (1633) и, наконец, герцогом и пэром в январе 1635 года. Он начинал в качестве пажа и завоевал доверие короля благодаря двум вещам: стремени и охотничьему рожку. Людовик научился у него менять коня, не спускаясь на землю, и доверял ему свой рог, как человеку, «никогда не терявшему голову».

С Луизой де Лафайет почтение уступило место благоговению и платоническим чувствам. Она была красива, целомудренна, непреклонна, бесконечно благоразумна и умела слушать королевские монологи. Именно Ришелье поставил ее на пути у короля. Король был покорен и сделал ее своей наперсницей. Это был 1635 год, когда Людовик не без колебаний объявил войну католической Испании. Луиза, подобно отцу Коссену, склонялась в сторону мира. И Ришелье не оставалось ничего другого, как убедить набожную подругу Его Величества, что она уготована служить Господу, и поместить ее в монастырь. В 1637 году Луиза постриглась в монахини. Мадемуазель де Лафайет была преемницей мадам де Отфор (1616–1691), которая опять сменила ее в должности фаворитки (1637–1639). Девица из хорошей перигорской семьи, Мари де Отфор обладала всеми достойными качествами — красивая, живая, умная, соблазнительная, с прелестными голубыми глазами. С ее помощью Ришелье рассчитывал иметь шпиона у королевы и верное ухо у короля. И в очередной раз испытал жестокое разочарование. Король напрасно пожирал глазами «мадам де Отфор, которую он не решался любить». Эта дама одержала победу не только над королем, но и над королевой, и, не давая никакой информации кардиналу, в конце концов объединилась с интриганкой герцогиней де Шеврез. Людовик XIII ненавидел мадам де Шеврез, которую называл «дьяволом», и теперь Ришелье нетрудно было убедить его удалить Мари де Отфор.

Странное дело — кардинал-герцог не только не размышлял над своими просчетами и поисками их причин, но в 1639 году продолжил свою политику влияния и наблюдения. Его заботами мадам де Отфор была заменена — и каким достойным собеседником! — «романтическим героем», юным маркизом де Сен-Маром, будущим заговорщиком «с лицом девушки и душой бретера» (Пьер Гаскар), печальным персонажем, соблазнившим Людовика XIII, но не сумевшим погубить Ришелье и Францию.

Если и был во времена министерства Ришелье персонаж, всегда присутствовавший на переднем плане событий или за их кулисами, то это Гастон Французский (1608–1660), герцог Анжуйский, затем Орлеанский, младший брат Людовика XIII. Он являлся прямым наследником трона вплоть до рождения будущего Людовика XIV в сентябре 1638 года — положение блестящее, но в реальности неудобное и опасное, подвергавшее его всякого рода искушениям, а его нерешительный характер едва ли мог подготовить его к господству. В царствование Генриха III его брат Франсуа, герцог Алансонский, оказался в подобном же положении, но его история не стала поучительной.

Вначале Гастон казался более способным, чем его брат. Он получил «заботливое и весьма религиозное воспитание» (Р. Пиллорже), и его гувернер д’Орнано, сын маршала и сам в будущем маршал, являлся очень достойным человеком. Месье открыто предпочитал его своей матери Марии Медичи, и этот факт не замедлил сказаться на политической истории правления. То, что он был так близок к наследованию королевской власти, повлекло за собой еще более важные последствия. Гастон два раза появился в Ла-Рошели — один раз в 1627 году, второй — в 1628-м, но ни король, ни кардинал не собирались доверять главное командование принцу столь юному и «наиболее легкомысленному из всех людей» (Шале). Почитатели Месье уверяли, что король «не хотел делиться лаврами» с братом. Зато Гастон был окружен ореолом наследника престола. Воспользовавшись этим, он с 1626 года окружает себя друзьями, истинными или ложными, почитателями искренними или фальшивыми, прихлебателями и сотрапезниками (вскоре он заводит себе большой княжеский дом). Вокруг герцога Орлеанского можно встретить самых разнообразных персонажей: неуемную герцогиню де Шеврез, президента Ле Куанье, месье дю Фаржи, герцога де Бельгарда, будущего герцога де Пюилорана, — короче, всех врагов Ришелье.

Некоторые из них компрометируют Месье. Таков случай графа де Монтрезора, его злого гения. Таков и Бурдейль, племянник знаменитого Брантома. При помощи своего кузена Сент-Ибара (Перюсса де Кара), он организует покушение на кардинала-министра. Граф д’Обижу и виконт де Фонтрейль д’Астарак, «знаменитые безумной отвагой и распущенностью своих нравов» (Арлетт Жуана), числятся среди самых мятежных приверженцев Месье и ярых врагов Ришелье. Очевидно, Гастон Французский их слушает, одобряет (за исключением тех случаев, когда они слишком открыто говорят об убийстве их светлейшего врага) и поддерживает volens nolens [72] Волей-неволей (лат.). .

Окруженный этими людьми, брат Его Величества часто терял всякую связь с реальностью и забывал свои обязанности. Он был и всегда оставался «оплотом недовольных» (А. Жуана). Началось это в 1626 году — принцу только исполнилось восемнадцать — в год его вынужденной женитьбы на Марии де Бурбон-Монпансье.

Этого брака хотела королева-мать. Герцогиня де Монпансье королевской крови; она самая богатая наследница королевства; брак помешает Гастону вступить в какой-нибудь мезальянс; у Людовика XIII нет наследника, настало время обеспечить будущее королевского престола. Тут же образуется партия «противников брака» Месье (она потянет за собой цепочку злосчастий: арест и смерть маршала д’Орнано, казнь графа де Шале и т. д), вдохновляемая герцогиней де Шеврез, подругой Анны Австрийской. Месье слишком молод. Пусть он остается холостяком. Если король умрет, Гастон наследует ему и женится на своей невестке. Этот прекрасный план содержит, как минимум, два пробела: 1) как объяснить смерть монарха (болезнью или убийством?), 2) пожелает ли королева выйти замуж за своего деверя, этого юношу, которого отец Кондрен считал «вспыльчивым и разнузданным»? Ответ на последний вопрос известен: позднее королева сказала Людовику XIII, что в этом случае «для нее едва ли что-нибудь бы изменилось»!