Францишек Равита - На красном дворе

Медведь, удивленный, а может быть, заинтересованный всем этим, не убегал. Он отошел на несколько шагов от умершего, сел и не спускал глаз с девушки. Он смотрел на нее с таким любопытством, точно хотел понять наконец, что же вокруг него происходит. Смотрел, пожалуй, добродушно, как бы не имея никаких худых намерений; только ноздри и нос его были в движении. Время от времени она настораживал уши, прислушивался, но не спускал глаз с молодой девушки.

Между тем Люда, быть может пришедшая в себя и вспомнившая, что она находится рядом с опасным соседом, подняла голову, и ее взгляд встретился со взглядом медведя, смотревшего на нее добрыми глазами. Но тут просвистела стрела и вонзилась в левый бок медведя. Раненый зверь рявкнул от боли и гнева, ударил себя лапою по морде и повалился на спину. Рана оказалась смертельной, стрела попала прямо в сердце. Все это произошло мгновенно. Людомира, пораженная увиденным, отскочила от тела отца и в то же мгновение услышала человеческие голоса и топот коней. Она оглянулась не свои... По одежде догадалась, что это не половцы, но и не свои... Правда, разговор их был похож на русский, но она его не понимала. За кустами мелькнуло несколько всадников, и она догадалась...

- Ляхи! - вскрикнула девушка, бессильно опустилась на колени, припав к телу отца.

Да, это были ляхи: один из опоздавших отрядов Болеслава проезжал ближайшей дорогой к месту своей стоянки на Берестове. Услыхав рев медведя, отряд задержался как раз там, где оставили следы насильники. Несколько всадников отделилось от отряда, и вскоре их глазам представилась печальная картина: висевшие на дубах мертвецы, над которыми кружили вороны, испуганные ревом зверя. В стороне сидел медведь и с любопытством смотрел на девушку, стоявшую на коленях возле мертвого тела...

Всадники недоумевали, что бы это значило. Спокойно сидевший медведь возбудил желание попытать счастья. Вот один воин и попробовал... Прицелился, и стрела попала в медведя. Именно после этого всадники и выехали на поляну, где Люда и увидела их. Дальше, за ними, в густых кустах орешника, еще мелькали смуглые, обветренные, с длинными усами лица ляхов.

Ехавший впереди воин, убивший медведя, по-видимому, принадлежал к богатому роду. Его рослый конь имел красивый стальной нагрудник и такой же чешуйчатый наголовник; у всадника на голове блестел стальной шлем, на груди - чешуйчатая кольчуга, на ногах - наколенники; сбоку висел длинный меч, через плечо - лук и сайдак*.

_______________

* С а й д а к (саадак, сагайдак) - чехол для лука.

Этот рыцарь был один из приятелей короля Болеслава; он был несколько старше его, считался неразлучным товарищем его ратных дел, звали его Болех, был он из рода Ястржембец. Он спрыгнул с коня, бросил поводья находившемуся при нем отроку и подошел к девушке. Долго недоумевал, что ему делать дальше.

- Успокойся, девушка, - заговорил наконец ласково Болех, - теперь косолапый безопасен...

Слыша за собою хруст сучьев, ломавшихся под тяжестью всадников и коней, Людомира еще больше испугалась и молчала. Болех долго стоял над нею в полном молчании, не понимая, что же здесь произошло.

- Скажи, что с тобой, милая девушка? - спросил он.

Голос, в котором звучало сочувствие, заставил Люду выпрямиться и поднять глаза. Ее глаза, в которых стояли слезы, показались Болеху нестерпимо тоскливыми.

- Отец, - произнесла она, показывая на тело, подле которого стояла на коленях. - Я пришла похоронить его...

Эти слова вызвали сочувствие и у окружающих.

- Отец... отец! - отозвались несколько человек, но никто из них не понимал, что все-таки случилось и почему здесь столько повешенных.

На поляну въезжали остальные всадники; они окружили Люду и убитого медведя, все смотрели на лежавшие на земле и болтавшиеся еще на дубах тела несчастных.

Кто-то из отряда, по-видимому, слыхал от киевлян о расправе Мстислава и знал, как он расчищал своему отцу путь в город.

- Ого-го!.. - воскликнул этот человек. - Так вот где Мстислав вершил свое правосудие!

Эти слова вызвали у девушки жалобный вопль, она нагнулась над трупом отца и стала покрывать его поцелуями и слезами.

- Бедный мой, бедный отец!.. Чем же ты провинился, что они отняли у тебя жизнь?

Сцена эта произвела тяжелое впечатление на присутствующих, но все хранили молчание, не зная, что делать.

Один из всадников обратился к Болеху:

- Не плакать же ей здесь целый день!

- Надо бы отвезти ее домой! - заметил Болех и потом как бы про себя прибавил: - Дать бы знать на княжий двор... да похоронить старика... и других - тоже... Не ждать же, пока их растерзают дикие звери!

Кто-то из всадников громко заметил:

- Изяслав велел своему сыну повесить их, а теперь станет хоронить? Вздор какой!

Разговор прекратился, но вопрос, что делать с молодой девушкой и мертвым, не был решен.

- Ну-ну, довольно плакать, красавица! - произнес Болех. - Я прикажу отвезти тебя домой, при мертвых оставлю стражу, а потом пришлю людей, чтобы похоронить твоего отца.

Речь Болеха привела Люду в чувство.

- Не пойду, - отвечала она. - Не могу я оставить его здесь на поругание.

- Но и тебе здесь нельзя оставаться, - заметил Болех.

Люда как будто не слыхала его слов, но, когда Болех повторил, что он поставит стражу подле мертвых, перестала плакать и недоверчиво взглянула на него.

Он понял ее сомневающийся взгляд.

- Мечек! - крикнул он одному из всадников. - Возьми еще двоих и останься здесь, пока я не пришлю людей похоронить умерших.

От отряда отделилось несколько охотников. Болех посадил Люду к себе в седло. Она не сопротивлялась и не произнесла ни одного слова, точно онемела. Отряд в беспорядке выехал из чащи на тропинку, построился в ряды и медленно двинулся в направлении Крещатика, вступив на мостик, небрежно перекинутый через ручей, который стремил свое течение между вербами к Днепру.

За ручьем тропинка круто взяла в гору. Проехав порядочное расстояние, отряд спустился вниз, где лес уже редел. Направо тянулась дикая пуща, а налево, между разбросанными там и сям деревьями, отражался Днепр широкой длинной лентой. За ним зеленел Турханов остров и блестел на солнце крест монастыря Святого Николая.

Здесь дорога разветвлялась: одна развилка вела на Берестово, другая, налево, за Печерскую лавру, на Выдубичи, где стоял княжеский терем, называвшийся Красным двором. Расположен он был над Днепром, в очаровательной местности, всего за год до этого построенный и отведенный для короля Болеслава.

Людомира блуждающим взором скользила по окрестностям, не понимая и не чувствуя, что вокруг нее происходит.

По дороге отряд не встретил ни одной живой души; люди прятались в хаты и мазанки, а то уходили с женами, детьми и скотом в Дебри, так как вести о расправе Мстислава облетели все окрестности и нагнали страху.