Наталия Ильина - Изгнание норманнов из русской истории. Выпуск 1

Теория Арне-Стендер-Петерсена-Арбмана в завуалированном виде присутствовала в советской науке, на словах боровшейся с норманизмом, а на деле исповедовавшей главный его тезис о скандинавской природе варягов. И ее активными проводниками выступали ленинградские археологи или представители «ленинградской школы скандинавистов», как их именует ее воспитанник А.А. Хлевов, победившей в борьбе за «реабилитацию» скандинавов в ранней русской истории». Так, в 1970 г. Л.С. Клейн и его ученики Г.С.Лебедев, В.А. Назаренко довели до сведения исследователей, занимавшихся изучением Руси, и, естественно, ставших брать их цифры в расчет и подверстывать под них свои построения, что норманны - дружинники, купцы, ремесленники - в X в. составляли «не менее 13 % населения» по Волжскому и Днепровскому торговым путям. По Киеву эта цифра выросла у них до 18-20 %, т. е. каждый пятый житель многонаселенной столицы Руси был, оказывается, скандинавом, а в Ярославском Поволжье численность последних, по их мнению, уже «была равна, если не превышала, численности славян» [16]. Такого рода рассуждения советских «антинорманистов»-марксистов, после 1991 г. ставших именовать себя «объективными», «научными» и «умеренными» норманистами, продолжали, как и прежде, подпитывать шведские археологи, до сих пор являющиеся в глазах их российских коллег главными экспертами в оценке русских древностей.

В 1985 г. шведский археолог И.Янссон предположил, стремясь, видимо, придать разговорам о самом массовом присутствии скандинавов на Руси хоть какие-то черты материальности, а значит, убедительности, что в эпоху викингов их численность могла превышать 10% населения Швеции (но подобная конкретизация, учитывая тот факт, что в последней около 1000 г. проживало от 500 000 до 800 000 человек, означает, что в землях восточных славян за два, как минимум, столетия в общей сложности побывало от 1 до 1,6 миллиона скандинавов, обязанных, естественно, оставить там явственные и многочисленные следы своего пребывания). Размер «шведской иммиграции», по словам Янссона, «был настолько велик, а захороненных женщин (скандинавок. - А.С., В.Ф.) настолько много, что иммигрантами не могли быть только воины, купцы и др. В их числе должны были быть и простые люди». В 1998 г. он добавил, что его дальние предки шли на Русь для несения военной службы, занятий ремеслом и даже сельским хозяйством, переселяясь «на восток Европы целыми коллективами, да и в походы и на военную службу пребывали большими группами, что предполагает их постоянное проживание, нередко семьями, в городах и иногда сельских местностях» [17].

Наши археологи, нисколько не желая отставать ни от Арне, ни от Янссона, эхом повторяют сказанное ими. Так, в 1996-1998 гг. В.В. Мурашова, ведя речь об «огромном количестве» скандинавских предметов «во множестве географических пунктов» Восточной Европы, проводила не только идею о большой иммиграционной волне из Швеции на Русь, но и утверждала, что «есть основания говорить об элементах колонизации» норманнами юго-восточного Приладожья. В 1999 г. Е.Н.Носов не сомневался, что в ряде мест скандинавы проживали «постоянно, семьями и составляли довольно значительную и влиятельную группу общества» [18]. Настроения археологов, в духе времени расцвета «ультранорманизма» в нашей науке, в духе Арне и Стендер-Петерсена рождавшие мнимые материальные свидетельства пребывания скандинавов «во множестве географических пунктов» Руси, передаются, в силу их норманистских воззрений, профессиональным историкам. И в 1991 и 1993 гг. А.П. Новосельцев говорил, что происхождение термина «Русь» и династии киевских князей - второстепенные вопросы, навязанные науке «патриотами»(свое отношение к антинорманистам прошлого он выразил в словах, что это «посредственности типа Д.И. Иловайского). Тогда как «прекрасный знаток наших древностей» А.Стендер-Петерсен, глубоко уважавший «Россию, русский народ, его прошлое», «считал, что термин «Русь» северного происхождения, как и династия киевских Рюриковичей» [19].

В 1995-2000 гг. Р. Г. Скрынников, повторяя и превосходя глубоко уважавшего «Россию, русский народ, его прошлое» Стендер-Петерсена, объяснял, что во второй половине IX - начале X вв. на Руси, которую ученый переименовал в «Восточно-Европейскую Нормандию», «утвердились десятки конунгов», основавших недолговечные норманские каганаты, что там находилось «множество норманских отрядов», что в X в. «киевским князьям приходилось действовать в условиях непрерывно возобновлявшихся вторжений из Скандинавии», что разгром Хазарии был осуществлен «лишь очень крупными силами», набранными в Скандинавии, что в балканской кампании Святослава «скандинавское войско по крайней мере в 1,5-2 раза превосходило по численности десятитысячную киевскую дружину», что его сын Владимир, будучи новгородским князем, «подчинил норманнское Полоцкое княжество на Западной Двине...» и т. д. и т. п. При этом он уверял, что «на обширном пространстве от Ладоги до днепровских порогов множество мест и пунктов носили скандинавские названия». Но чтобы как-то затушевать столь явный фальсификат, т. к. науке совершенно ничего не известно о «множествах» скандинавских названий на Руси, Скрынников тут же «стер» это множество, превратив его в пустой звук и тем самым расписавшись в безосновательности своей же посылки: «Со временем следы норманской культуры окончательно исчезли под мощным слоем славянской культуры» [20].

Но, как хорошо известно, ничто никогда окончательно не исчезает. И о пребывании норманнов в Англии и Франции до сих пор говорят многочисленные скандинавские топонимы. Так, во Франции их сотни (на данный факт Е.А. Мельникова закрывает глаза и говорит, что во Франции «количество скандинавских по происхождению лексем исчисляется единицами...» и что скандинавы не оставили «следов в местной культуре» [21]). Некоторые города в Нормандии, подчеркивают зарубежные ученые, «такие, как Quettehou и Houlgate, сохранили названия, которые присвоили им основатели-викинги тысячу лет назад», а «из 126 деревень на о. Льюис - одном из внешних Гебридских островов (Великобритания. - А.С., В.Ф.) - 110 имеют либо чисто скандинавское название, либо какое-то его подобие». Восточная Англия, подвергшаяся датской колонизации и где в 886 г. по мирному договору предводителя датчан Гутрума с англосаксонским королем Альфредом Великим был основан Данелаг (по-английски Денло, «область датского права»), до сих пор несет на себе ярко выраженный скандинавский отпечаток. «Приблизительно 700 английских названий, включающих элемент bu, без сомнения, доказывают, - отмечает П. Сойер, - важность скандинавского влияния на английскую терминологию». Западноевропейские исследователи также отмечают, что свидетельством пребывания норманнов во Франции является «множество скандинавских личных имен, к которым добавлен суффикс -ville», что «линкольнширский судебный реестр за 1212 г. содержит 215 скандинавских имен, и только 194 английских», что согласно кадастровой описи 1086 г. - «Книге Страшного суда», «у землевладельцев в период до нормандского завоевания в ходу было по меньшей мере 350 скандинавских личных имен», что скандинавы в Линкольншире и Йоркшире наложили «свой отпечаток на тамошнюю административную терминологию» [22]. В целом, длительное завоевание датчанами восточных областей Англии отразилось в английском языке в виде многочисленных лексических заимствований (до 10% современного лексического фонда) и ряда морфологических инноваций [23].