Наталия Ильина - Изгнание норманнов из русской истории. Выпуск 1

Конечно, читатель должен быть скромным. Вникая в исторические проблемы, пусть не думает он, что возможно найти их решение вне научной работы. Но выводы историка - «не догматы», и каждый смеет их проверить своими познаниями, остротой своей исторической памяти, силою своего разума и духовным ведением своей души.

Рассмотрим же суждения исследователей старины, изучавших былые дни нашей жизни, те дни, к которым относят обычно рождение России. Рассудим, что следует принять в этих учениях как слово правды, что должно отбросить как необоснованное мнение или призрачный факт. Возьмем и на себя труд воспоминания о нашем далеком прошлом, которое стало таким близким и дорогим для нас в эти темные дни.

«Русское государство основано норманнами» - вот что слышим мы уже в раннем нашем детстве еще до поступления в школу. Нам рассказывают, ссылаясь на древнего летописца, о том, как смелые и жестокие норманские пираты грабили и подчиняли себе племена славян и финнов в Новгородской земле, и о том, как славяне и финны, свергнув это тяжелое иго, не сумели ужиться в мире между собою и призвали к себе трех варягов-норманнов из племени «русь» для того, чтобы они княжили в землях Новгорода и владели их наследием. «Зачем позвали врагов?» - спросил однажды один русский мальчик, выслушав это первое известие о своей родине. Детский, наивный вопрос... А между тем в нем звучит смутное сознание психологической несообразности такого призвания и ропот того здорового чувства, которое вот уже двести лет, от Ломоносова до наших дней, не примиряется с норманской теорией, теперь будто бы доказанной. «Норманский вопрос решен в пользу норманнов», - пишет в 1930 году очень осторожный историк Ю.Готье и дальше поясняет: «окрепли и сети, наброшенные норманнами на славян и финнов, они превратились в железный остов, на котором установились основы первого русского государства»[3]. Норманская теория «признана правильной» в исторической науке... Но какими доводами укрепляется это решение? Мы не хотим и не можем принять его на веру, мы требуем доказательств, способных убедить, т. е. сломить в нас силу глубинного сопротивления, и готовы их изучить с терпеливым вниманием.

Исходной и опорной точкой норманской «системы» до сих пор слывет «русская летопись». Естественное (донаучное) понимание этой хроники - так думает чешский ученый Нидерле - дало основу теории, утверждающей, что варяги-русь пришли из Скандинавии и что они были германцы[4]. По словам датского филолога Томсена, «для того, кто читает его (Нестора) без предвзятого мнения и изощренных толкований, не может быть сомнения в том, что имя варяги употреблено в смысле общего обозначения обитателеи Скандинавии и что русь есть имя одного отдельного скандинавского племени»[5].

К событию «призвания варягов» должны быть отнесены летописные записи 859 и 862 годов. Прочтем их и постараемся понять «естественно», без предвзятого мнения и без научного истолкования.

1. «В лето 6367 (859). Имаху дань варязи из заморья на чуди и на словенех, на мери и на всех кривичех; а козари имаху на полянех и на северех, и на вятичех, имаху по беле и веверице от дыма».

2. «В лето 6370 (862). Изъгнаша варяги за море и не даша им дани, и начаша сами в собе володети: и не бе в них правды и въста род на род, быша в них усобице и воевати почаша сами на ся. Реша сами в себе: «поищем себе князя, иже бы володел нами и судил по праву». Идоша за море к варягом к руси[6], сице бо ся зваху тьи варязи русь, яко се друзии зовутся свое (свей), друзии же урмане, англяне (агляне), друзии (инии) гъти; тако и си. Реша руси чудь словене, кривичи: «вся (и весь) земля наша велика и обилна, а наряда в ней нет; да пойдете къняжить и володети (владеть) нами». И избрашася з братья с роды своими, пояше по себе всю русь, и придоша (к словеном и седе) старейший Рюрик седе в Новеграде, а другие Синеус на Белеозере, а третии Изборьсте Трувор. От тех (и от тех варяг) прозвася Русская земля, новъгородци (Новъгород); ти суть людье ноугородьци (ции) от рода варяжьска, преже бо беша словене»[7].

В первом тексте мы читаем, что заморские варяги брали дань с племен славянских и финских Новгородского севера[8]. О том, к какому племени принадлежали эти варяги, не сказано ничего. Во втором тексте летопись сообщает что варяги, получавшие дань, изгоняются за море и лишаются дани; а через 3 года славяне и финны ищут себе князя у заморских варягов, и эти призываемые варяги называются русью, подобно тому, как другие варяги называются шведами еще другие норвежцами, англичанами, датчанами...

Что же узнаем мы из слов летописца о варягах-руси? Мы узнаем что славяне и финны, призывающие их на княжение, идут к ним за море. Место, откуда призваны князья, остается неопределенным, потому что выражения «из-за моря» или «за море» могут относиться к разным странам. Иногда такое выражение указывает на Скандинавию: «В лето 6630... приходи свеискии (шведский) князь с епископом в 60 шнек на гость иже из моря шли в 3 лодьях»[9] в других случаях - на остров Готланд: «В лето 6638... идуце и замория с гот»[10]; или же на Финляндию: «В лето 6819... ходиша новгородци войною на немецкую землю за море на емь»[11]; наконец, подобное же выражение может относиться и к Германии: «В лето 6745... придоша в силе велице немцы из заморья в Ригу»[12], или: «В лето 6709... варяги пустиша без мира за море... а на осень придоша вирязи горою», т. е. сухим путем, «на мир»[13].

Мы узнаем далее из текста летописи, что призванные варяги принадлежали к особому племени по имени русь. В самом деле, русь противопоставляется другим варяжским племенам, называемым иначе, а именно шведам, норвежцам, англичанам, датчанам, и этих других варягов, очевидно, не следует смешивать с нею.

Так как норманнами издавна принято называть шведов, норвежцев, датчан, иногда англичан[14], то мы заключаем: летописец, указывающий на русь как на особое племя, стоящее вне группы норманских племен, не относит эту русь к этим племенам, т. е. к норманнам.

Мы не ожидали этого вывода, мы не сразу ему верим и стараемся узнать из той же летописи еще что-нибудь о «варягах-руси», но... она больше не говорит о них.

Что же это значит? Если в словах летописца нет ничего о норманстве «варягов-руси», а многие исследователи выводят из его слов норманство этого загадочного племени, то мы вправе предположить, что их чтение не просто чтение, но толкование прочитанного; вероятно, они твердо знают не из летописи, что «варяги-русь» суть норманны, и потому видят в ней больше того, что в ней есть, и это большее неотрывно связывают с ее сказанием.

Проверим это предположение. Ссылаясь на разобранный текст, Погодин пишет: «Итак, варягами Нестор ясно называет свое (шведов), оурмян (норвежцев), англян (англичан), готов, народы, очевидно, единоплеменные. Все племена сии назывались норманнами, скандинавами. Итак, варяги Нестеровы суть скандинавы. Это математически ясно»[15]. Поэтому для Погодина в той же мере ясно, что и «варяги-русь» - скандинавы. Рассуждение это, возражает Забелин, построено по следующей схеме: «Если из пяти собеседников четверо немцы, то, следовательно, и пятый собеседник непременно должен быть немцем же; следовательно, и самоё слово собеседник непременно должно означать немцев же»[16]. Погодин, по мнению Забелина, мыслит так: если из пяти племен, называемых варягами, четверо (шведы, норвежцы, англичане, готы) - норманны, то и пятое племя (русь), называемое варягами, непременно должно быть норманским, и самоё слово «варяг» должно означать норманна. Конечно, это плохая логика, и сам Погодин помогает раскрыть основу своей ошибки. Он пишет: «Если бы Нестор не хотел указать... на племя своих варягов-руси, то к чему было прибавлять ему всех этих шведов, готов, англичан»...[17] Но летописец «прибавляет» их для того, чтобы показать, что «варяги-русь» - особое племя, не шведы, не готы и т. д. Все они - варяги, но не все они одного племени, точнее, не одной народности! Шведы, готы, урмане - норманны, это известно. К какой народности принадлежит русь - остается загадкой. Более определенного знания о руси из разбираемого текста извлечь невозможно. Погодин приписывает летописцу скрытую мысль о норманстве всех варягов, но достаточных оснований для такого понимания летописного рассказа у него нет. Другими словами, Погодин вводит в летопись свое убеждение, что варяги - норманны, и свое предположение, что и летописец это будто бы знал.