Владимир Разумный - Венец творения, или Ошибка природы

Любое техническое средство, вроде бы самое безобидное и нейтральное, в деле распространения научной информации оказывается до предела тенденциозным и социально -- ориентированным. Кто может возражать против интернета как поисковой системы для оперативного получения необходимой информации? Естественно, только полный невежда. Но поработайте с этой системой, например, на уровне общеизвестных энциклопедий общего и сугубо -профессионального характера. Думаю, что вы согласитесь со мною, что ваша свобода в выборе информации весьма тонко и целенаправленно ограничена, ибо в конечном счете, в итоге находится в поле зрения недремлющего идеологического аппарата государства. Попробуйте, например, в этих энциклопедиях / зачастую создаваемых нашими специалистами, выращенными советской школой и советскими же институтами / узнать подлинную правду о положении народа в дореволюционной России, о прогнившем насквозь режиме самодержавия, сброшенном отнюдь не большевиками, но всеобщим восстанием народа, о фактах, неоспоримо свидетельствующих о величии русского народа в Великой отечественной войне! Предупреждаю ваши усилия -- сие дело бесполезное, ибо и в этом случае вашим самостоятельным, свободным мышлением пытаются манипулировать жучки от науки, что является весьма прибыльным, доходным делом. Получая информацию, мы и не задумываемся о том, что она уже отобрана и соответствующим образом препарирована, обработана. Так кто же мы в этом отношении, как не ухудшенный вариант жвачных животных в более или менее сытом хлеву?

Теплится естественная как защитная реакция свободного от рождения человеческого существа надежда, что есть в его духовной сфере неприкасаемые и вполне интимные уголки. Это -- наша эмоциональная сфера. Если мы где- то в прошлом были относительно свободны, то, конечно, в характере и направленности наших эмоциональных реакций, в эстетических предпочтениях и суждениях, в области вкуса и чувств. Подтверждение тому -- вся наша человеческая история, где вы не найдете фактов абсолютного подчинения владыкой, тираном, совокупным властителем - государством или каким - либо еще властным образованием эмоциональной сферы. В противовес всегда возникали элементы духовного сопротивления, свидетельствующие еще и еще раз о параллельном существовании власти и человеческого, свободного самоуправления. Теперь мы с умилением изучаем предметы народного искусства, созданные прошумевшими и канувшими в Лету обычными, заурядными людьми, до которых историкам / ибо последние по воспитанию, по выучке и по служебному призванию -- государственники / никогда не было дела. Мы изучаем чудом дошедший до нас фольклор, значение которого ничуть не меньше для человечества, чем великая литература, хотя шедевры устного и письменного творчества всегда таят в себе сокровенные пророчества о свободном человеке, о Homo divinas и эмоционально подготавливают род людской к исправлению исторической ошибки и возвращению на истинно человеческий путь самоуправления. Кстати, не случайно эти шедевры если не истреблялись, то либо игнорировались власть имущими, либо интерпретировались в выгодном им свете. Как это, например, случилось с классической русской литературой, одухотворенной идеями утопической перестройки природы человека на началах истины, добра и справедливости и преисполненной ненависти к сильным мирам сего. Почитайте, например, публикации на эту тему, посыпавшиеся как из рога изобилия в восьмидесятые -- девяностые годы прошлого столетия -- и вы с изумлением узнаете, что и фольклор, и творения наших литературных гениев прошлого всегда были подчинены идее " самодержавия, православия и народности". Хотя бы то, что светоч нашей поэзии, "невольник чести " Пушкин был искренним и убежденным царедворцем. Слава Богу, не перевелись еще на Руси грамотные и думающие люди, игнорирующие холуйствующих перед нынешней властью " комментаторов " и способные самостоятельно прочитать как Пушкина, так и Толстого, Достоевского, Алексея Толстого, Некрасова, Горького, да что там -- всех без исключения властителей дум русского народа. Должны же это делать мы все, без исключения, дабы и в себе по каплям выдавливать раба, смелее отказываться от собственных стереотипных суждений, сформированных системой образования, выгодной только поборникам несвободы человека, утверждения его ошибочной социальной природы как нормы.

Они же глубоко вбиты, точнее -- вдолблены в подсознание не только новых поколений, но и преуютно соседствуют в сознании тех, кто имел счастье формироваться в условиях функционирования совершеннейшей в мире советской системы образования. Так, прекрасно помню, что наши умнейшие педагоги -литераторы, рассказывая о свободомыслии выпускников Царскосельского лицея, всегда подчеркивали, что не все они оказались Пущиными, Кюхельбекерами и Дельвигами, что были среди них и те, кто в силу незаурядного таланта и отличной выучки достиг высоких степеней среди правящей в России иерархии и служил ей не за страх, а на совесть. Как пример, назывался Модест Корф. Но недавно / к стыду моему, только недавно! / прочитал его фундаментальный исторический труд -- " Брауншвейгское семейство ". Советую тебе, мой дорогой читатель, найти эту книгу, основанную только на тщательно подобранных М. Корфом архивных материалах. Прочитав, ты согласишься со мною -- едва ли найдется в нашей литературе подобное беспощадное и неопровержимое описаний кровавых деяний на Руси в 18 веке всех Романовых, их неуемной жестокости и коварства, их откровенно преступных деяний " во имя государства ". Так что М. Корф остался верным духовным заветам лицейского братства.

Задумайтесь, почему я делаю в этой связи акцент именно на эмоциональном мире человека и на искусстве как факторе борьбы за свободу. Конечно, отнюдь не потому, что еще и еще раз хочу напомнить тривиальную истину об его значении в духовной жизни, о художниках -- не только как о властителях дум, но и как об инженерах человеческих душ. Дело ныне в ином, а именно в принципиально новых способах и масштабах регулирования эмоций властью, государством, владеющих информационными технологиями. Обволакивая словно слизкий спрут человека толпы, вторгаясь во все стороны его повседневного бытия, они смещают все традиционные ценности и соответственно - реакции на них. Если бы еще недавно я попытался обосновать в аудитории мысль о возможности жестко предопределенной кем-то шкалы реакций: над чем смеяться и по какому поводу плакать, когда и почему радоваться или -- негодовать, что красиво и современно, а что -- безнадежно устарело, слушатели отнесли бы мои аргументы к области футурологический фантастики. Сегодня такие возможности повседневно реализуются практически целой армией специалистов. Они не только формируют общественное мнение, предваряющее событийный ряд. Владея изощренными профессиональными приемами и богатейшим арсеналом информационных средств целенаправленного регулирования эмоций, от рекламы до ангажированной властью критики, провозглашаемой высшим авторитетом в области вкуса, от ландринных журналов до запрограммированных рекомендаций и советов неведомого собеседника в интернете, они владеют всеми реакциями толпы, сборища Homo vulgaris.