Арсений Рагунштейн - Сокровища погибших кораблей

Лишь некоторым удалось уйти от берега в открытое море и переждать шторм. Среди них был «Сити оф Лондон», потерявший часть такелажа, но выбравшийся в открытое море.

По общим подсчётам, 14 ноября 1854 года погибло около 60 кораблей. 27 кораблей затонуло у Балаклавы. В море нашли свою могилу свыше тысячи человек. Шторм разметал также лагерь союзных войск на берегу, где вскоре вспыхнула эпидемия холеры, которая ещё более усугубила положение дел. Общий ущерб от шторма составил 45 миллионов франков. Но гораздо важнее было то, что армия лишилась самых необходимых в холодные ноябрьские дни предметов обихода.

В обстановке всеобщей неразберихи, царившей после ноябрьского шторма, мало кто обратил внимание на груз «Принца». Между тем на его борту, судя по официальному грузовому манифесту, находились следующие грузы: 53 тысячи шерстяных рубах, 2,5 тысячи тулупов, 16 тысяч простынь, около 40 тысяч одеял, 36 тысяч шерстяных носков, 40 тысяч непромокаемых шапок, 120 тысяч пар сапог, 40 тысяч меховых пальто, 150 тысяч спальных мешков.

Кроме того, «Принц» доставил медикаменты и медицинские принадлежности для лазаретов с ранеными и больными, а также большое количество консервов.

Эти грузы, столь необходимые армии на чужом враждебном берегу, оценивались в огромную по тем временам сумму — 500 тысяч фунтов. Однако гораздо большую ценность представляли не одеяла и тулупы, а несколько бочонков, доверху набитых золотыми соверенами и пиастрами. Эти деньги предназначались для выплаты жалования английским солдатам в Крыму.

О золоте на борту «Принца» газеты тех лет не сообщали, да и не могли они этого сделать, поскольку эти сведения считались секретными в период ведения боевых действий. Только после заключения в 1856 году Парижского мирного договора кое-какие сведения стали просачиваться в прессу. Различные издательства давали самые разнообразные оценки стоимости золота, ушедшего на дно. Одни утверждали, что речь идёт о 200 тысячах фунтов, другие говорили о 5—6 миллионах золотых рублей. Достоверно было известно лишь то, что достоверно ничего не известно.

Мало того, благодаря слухам и домыслам, которыми обрастал груз «Принца», само название судна, видимо, для пущей сенсационности переправили на «Черный принц», что звучало довольно патетично, учитывая, при каких обстоятельствах погиб корабль.

Если с тем, какой груз нёс пароход, общественность более или менее определилась, то с тем, где именно затонул пароход, дело обстояло значительно хуже. Знали лишь приблизительный район гибели, но это было весьма общей информацией, учитывая, какое нагромождение затонувших судов представляло собой дно вокруг Балаклавы после бури 1854 года

Первые попытки найти сокровища предприняли французы, создав в 1875 году акционерное общество по поиску сокровищ «Черного принца». Однако их постигла неудача. Найти пароход они не смогли, и общество обанкротилось.

Очередную попытку предприняли в 1901 году итальянские водолазы. Возглавлял экспедицию инженер Джузеппе Рестуччи, создавший новый аппарат для погружения. Сооружение, в которое должен был залезать водолаз, больше напоминало консервную банку с круглой «головой», снаружи торчали только руки водолаза. Снаряжение этого громоздкого аппарата занимало целый час, а погружение — все три. При этом водолаз, хотя и был соединён с кораблём кислородным шлангом и телефонным проводом, подвергал себя смертельной опасности, поскольку сам передвигаться по дну не мог.

Успехи итальянцев оказались весьма скромными. Они извлекли со дна свинцовые пули, железные детали, изъеденную морской водой подзорную трубу, сломанную винтовку и ещё ряд предметов, не представлявших большой материальной ценности. Золото обнаружить вновь не удалось.

Последовавшие в начале XX века Первая мировая и Гражданская войны надолго отбили у исследователей охоту к поиску сокровищ у берегов Советской России. Однако о затонувшем золоте помнили.

В 1923 году в ГПУ пришёл морской инженер В.С. Языков. В отличие от тех, кто приходил в это страшное заведение для сведения политических счетов, Языков пришёл предложить нечто необычное. Он добился свидания лично с председателем ГПУ Ф.Э. Дзержинским. Предложение поднять золото «Черного принца» весьма заинтересовало «железного Феликса». Было принято решение создать Экспедицию подводных работ особого назначения — ЭПРОН.

Главным оборудованием экспедиции стал гидростат, который сконструировал инженер Е.Г. Даниленко. Этот аппарат имел вид цилиндра, спускался на тросе в воду. Дыхание для водолаза подавалось через шланг. В аппарате имелись иллюминаторы, и, осматривая дно, водолаз мог сообщать на поверхность обо всех находках на дне. Аппарат был рассчитан на глубину до 100 метров.

Поскольку «Черный принц» было единственное судно со стальным корпусом, первоначально считалось, что поиск не будет столь сложным. Действительно, после долгих поисков на дне обнаружили целое кладбище затонувших кораблей, но все они были деревянными.

Попутно эпроновцы поднимали со дна все предметы, которые в той или иной мере могли бы быть использованы в дальнейшем: якоря, стальные канаты, цепи и т.д. Постепенно перешли к подъёму мелких судов, затопленных в годы Гражданской войны.

В ноябре 1925 года, через год после начала работ, появилась первая надежда — со дна подняли паровой котёл, затем дымовую трубу, части стального корабельного корпуса, сильно помятые во время удара о скалы. Были ли это обломки «Черного принца»? Неизвестно. Со дна продолжали поднимать ручные гранаты, медицинскую ступку, рукомойник, подошву от сапог, всё, что угодно, но только не золото.

Поскольку расходы росли, а реальных результатов не было, решили обратить внимание на более актуальные проблемы подводных работ, а поиски золота на время оставить.

Не успели эпроновцы перенести место работ в другое место, как к советскому правительству, с предложением организовать подводные работы, обратилась японская фирма «Синкай когиоесио лимитед», специализировавшаяся на судоподъёмных работах.

Японцы обязались оплатить ЭПРОНу все расходы, связанные с поисками «Черного принца», а в случае удачного подъёма ценностей поделить его в следующей пропорции: 60% — советской стороне, 40% — японской.

Контракт был подписан, и летом 1927 года японцы уже трудились в Балаклавской бухте. Они всерьёз взялись за дело. Каменные глыбы взрывали динамитом, обломки кораблей тросами поднимали на поверхность или оттаскивали в сторону. С помощью всасывающих механизмов начали расчищать песок на дне. Причем отсасываемый песок проходил сквозь специальное сито, в котором задерживались все инородные предметы.

Время уходило, а результат по-прежнему был нулевым. Золото, словно призрак, манило водолазов, но каждый раз уходило из рук.