Михаил Леонтьев - Большая игра (Британская империя против России и СССР)

Нежелательно не потому, что интересы, собственно, имперские. Соединенные Штаты, например, по поводу своих имперских интересов не сильно комплексуют. А потому, что это может вызвать крайне болезненную реакцию у единственной ныне существующей империи.

«Я думаю, любое укрепление российских позиций на постсоветском пространстве вызовет в Америке серьезную озабоченность, а в определенных кругах крайнюю нервозность» [324] Саймc Д. Интервью Первому каналу. Вашингтон, 2004. .

«Одной из отличительных черт американской дипломатии после окончания холодной войны, и в особенности после того, как к власти пришла администрация Буша, является то, что Америка чувствует себя неудобно, если не является главным игроком. Когда американцы видят, что вокруг России происходит какое-то объединение, они боятся, что ситуация выйдет из-под контроля» [325] Капчан Ч. Интервью Первому каналу. Вашингтон, 2004. .

Помните: «Мир изменился после 11 сентября»… Ни хрена он не изменился. Некоторые даже считают, что он полностью вернулся на старую наезженную колею Большой Игры.

«Мир все больше и больше руководствуется традиционными представлениями времен Большой Игры XIX века» [326] ГрейДж. Интервью Первому каналу. .

«Соревнование между Америкой и Россией в Центральной Азии — это устаревшая и глупая геополитическая игра, которую затеяли глупые люди в Москве и Вашингтоне. Обе стороны сражаются в Центральной Азии с тенью» [327] Ливен А. Интервью Первому каналу. Нью-Йорк, 2004.

И с чьей же это они тенью сражаются? Чьи же это базы расположились в этой самой Центральной Азии, не говоря уже о Польше и Чехии? При этом, заметьте, никаких русских десантников пока не обнаружено ни в Мексике, ни, тем более, в Техасе и Луизиане. И даже с Кубы наша база электронной разведки выведена зачем-то. Пацифистское сознание обычно игнорирует тот факт, что в любом конфликте наличествуют как минимум две стороны. Глупую Игру не мы выдумали. Как заметил родной брат Ана-толя Ливена Доминик, если помните, описывая Большую

Игру XIX века, прежде чем говорить об угрозе британским интересам, надо посмотреть, где находится Кент, а где Ташкент.

«Россия имеет жизненно важные интересы на постсоветском пространстве. Так же как и США в Центральной Америке и на Карибах. Любая страна, обладающая периферией, должна обладать жизненно важными интересами в этих регионах. В случае с Россией эти интересы играют даже более важное значение. Потому что Россия находится в еще более сложном положении, чем Америка. Одним из таких интересов является сохранение мира и предотвращение переворота, революций, возникновения враждебных государств, в первую очередь в мусульманских странах» [328] То же. .

Собственно, к этому можно было бы ничего и не добавлять. Однако добавить придется.

«Некоторые люди говорят о величии России, о Прибалтике. Для меня они не реалисты. Они романтики. Они говорят о России, которой уже больше не будет, по-моему. Другой вопрос — расширять, усиливать влияние в Центральной Азии и на Кавказе — это понятно, это естественно. Я это понимаю» [329] Брейтвейт Р. Интервью Первому каналу. Лондон, 2004. Июль. .

И это позиция самых взвешенных, самых, можно сказать, пророссийских западных аналитиков. Вообще, для того, чтобы понять механизм деятельности американских структур на постсоветском пространстве, надо меньше внимания уделять симпатиям и ориентациям конкретных политических операторов.

«Следует сказать, что мы не совсем правильно понимаем себе организацию работы внешнеполитических ведомств Соединенных Штатов Америки. Они устроены по принципу бизнес-корпорации, аналогичной „Кока-Кола“ или „Дженерал Моторс“. То есть люди, которые там работают, они воспринимают это как обычный бизнес-проект по продвижению в данном случае товара особого рода, на то, что называется „emerging markets". Это огромный бизнес. Он состоит, наверное, общая оценка его исчисляется в десятках миллиардов долларов. В основном, естественно, связанные, обслуживаемые бюджетом США. И на него работают, я думаю, сотни тысяч человек по всему земному шару. Остановить этот бизнес в одночасье так же невозможно, как и невозможно остановить работу крупной корпорации.

Говорить, что они к нам относятся хорошо или плохо, совершенно бессмысленно. Они относятся к нам так же, как „Кока-Кола“ относится к „Пепси-Коле“. Она с ней борется, но сказать, что сотрудники „Кока-Колы" любят или не любят „Пепси-Колу это абсурд. Скорей всего, они и сами, может быть, и не пьют ни того ни другого» [330] Ситнин А. Интервью Первому каналу. М., 2007.

То есть Буш может сколько угодно заглядывать в глаза Путину, а Путин первым звонить Бушу со словами поддержки после 11 сентября — это ничего не изменит в деятельности огромной бизнес-машины. Понимаете: люди «пилят» деньги. И очень серьезные. Остановить эту машину может только какой-то глобальный катаклизм.

«Вот это, на мой взгляд, момент, который в значительной степени недопонимается. Мы имеем дело не с какой-то такой централизованной системой, с которой можно о чем-то договариваться, а имеем дело с такой своеобразной матрицей, которая работает, в общем-то, вне зависимости от того, какой уровень существует между первыми лицами» [331] То же. .

Это огромные деньги, очень большая часть которых в силу особенностей операторов процесса вряд ли попадает по назначению. Но это — проблема американских налогоплательщиков. Тем не менее значительная часть их распределяется в виде грантов, подачек и разных всяких других форм поощрения среди туземного населения, создавая колоссальную и самодвижущуюся агентуру влияния. И вот после крушения Союза выяснилось, что вся эта машина рассматривает полем своей деятельности уже не только окраины империи, но и собственно саму Россию. Выяснилось, что Сибирь — слишком большая территория, чтобы Россия могла распоряжаться ею самостоятельно.

Идея обобществить Сибирь вполне в духе современной американской геополитической доктрины. Когда сейчас начали делить арктический шельф (а это, кстати, еще одна неосвоенная территория Большой Игры), выяснилось, что американская доля, примыкающая к Аляске, слишком ничтожна, чтобы соответствовать их глобальным амбициям, Соединенные Штаты немедленно выступили с инициативой интернационализации Арктики, включая и шельф, и морские пути, и даже российский ледокольный флот. Принцип прост. Все должно принадлежать Америке, а если что-то по каким-то причинам не может ей принадлежать, то оно должно быть «общее». Под международным, т.е. американским контролем.