Лев Черепнин - Образование Русского централизованного государства в XIV–XV вв. Очерки социально-экономической и политической истории Руси

Другой венецианец Амвросий Контарини также указывает, что Москва «изобилует всякого рода хлебом» и «жизненные припасы в ней… дешевы». Автор подтверждает свои слова, как и Барбаро, приведением свидетельствующих о дешевизне продуктов цен на пшеницу, мясо, кур, гусей. В своих записках Контарини нарисовал яркую картину московского торга сельскохозяйственными продуктами. Он рассказывает, что примерно в конце октября, когда река Москва «покрывается крепким льдом», купцы ставят на этом льду «лавки свои с разными товарами и, устроив таким образом целый рынок, прекращают почти совсем торговлю свою в городе». На рынок, расположенный на реке Москве, купцы и крестьяне «ежедневно, в продолжение всей зимы привозят хлеб, мясо, свиней, дрова, сено и прочие нужные припасы». В конце ноября обычно «все окрестные жители убивают своих коров и свиней и вывозят их в город на продажу». «Любо смотреть, — пишет Контарини, — на это огромное количество мерзлой скотины, совершенно уже ободранной и стоящей на льду на задних ногах» [1317] В. Семенов , указ. соч., отд. I, т. I, ч. 2, СПб., 1836, стр. 109–110. .

Из рассказов Барбаро и Контарини наглядно выступают два момента. Во-первых, ясно, что в результате той значительной распашки новых земель, о которой говорилось во второй главе настоящей книги, возросла сельскохозяйственная продукция. Крестьяне получили возможность выбрасывать большее количество излишков производимого хлеба на рынок. Но, с другой стороны, дешевизна продуктов земледелия и скотоводства, продаваемых в Москве, свидетельствует о занятиях самих горожан сельским хозяйством, а также о незначительной покупательной способности горожан, а следовательно, об относительно еще слабом развитии товарного производства в городе. Нельзя согласиться с П. П. Смирновым, который на основании низкого уровня цен на произведения хлебопашества и животноводства, продававшиеся на городском рынке, делает вывод о «сельскохозяйственном кризисе» в России в конце XV — первой половине XVI в. [1318] П. П. Смирнов , Посадские люди и их классовая борьба до середины XVII в., т. I, стр. 68. Дело не в этом, а в слабости товарно-денежных отношений в стране, где в целом еще господствовало натуральное хозяйство.

Надо отметить также неустойчивость цен на хлеб, мясо и другие сельскохозяйственные продукты. Они быстро возрастали при любой неблагоприятной политической или внешнеполитической конъюнктуре (об этом также шла речь во второй главе данной монографии). Так было во время нашествия на Русь в 1408 г. Едигея, когда хлеб сильно вздорожал («дороговь бысть велика всякому житу»), множество народа погибло от голода, а продавцы зерна, напротив, разбогатели («а житопродавци обогатеша») [1319] ПСРЛ, т. XVIII, стр. 159. . Из летописного рассказа о приходе на Русь Едигея видно, что в рассматриваемое время существовали скупщики продуктов земледелия («житопродавцы»), приобретавшие, по-видимому, крупные запасы хлеба на городском рынке или в сельских местностях, а затем сбывавшие его населению по повышенным ценам.

Москва являлась также центром торговли мехами, привозимыми с далекого Севера. По словам Контарини, «в Москву во время зимы съезжается множество купцов из Германии и Польши для покупки различных мехов, как-то: соболей, волков, горностаев, белок и отчасти рысей. Меха эти добываются не в самой Москве, а гораздо далее на север и северо-восток; но привозятся обыкновенно в Москву на продажу» [1320] В. Семенов , указ. соч., отд. I, т. I, ч. 2, стр. 111. .

Интересные данные о торговле в Москве содержатся в духовной грамоте Ивана III 1504 г. «А что есми подавал детем своим селца у Москвы з дворы з городцкими на посадех, — читаем в названном документе, — и дети мои в тех дворех торгов не дръжат, ни жытом не велят торговати, ни лавок не ставят, ни гостей с товаром иноземцов, и из Московские земли, и из своих уделов в своих дворех не велят ставити, а ставятся гости с товаром, иноземци, и из Московские земли, и из их уделов, на гостиных дворех, как было при мне. А дети мои у моего сына у Василья в те дворы в гостиные и в те пошлины не въступаются» [1321] ДДГ, стр. 361, № 89. .

Я привел полностью эту, может быть чересчур длинную, выдержку из духовной Ивана III потому, что на ее основе можно сделать ряд очень интересных выводов. Ясно, что Москва являлась значительным для того времени рынком и прежде всего хлебным рынком. Туда съезжались для торговли как купцы из различных областей Русской земли, так и иноземные гости. Местом торговли являлись княжеские дворы, где имелись лавки, жили приезжие иногородние и иноземные купцы. «Отводная грамота» 1504 г. упоминает хлебные лавки в Москве [1322] Там же. стр. 371, № 92. . Запрещение торговать в княжеских дворах и принимать там на постой прибывающих купцов явилось, по-видимому, нововведением Ивана III. При последнем, очевидно, были заведены гостиные дворы, где должны были останавливаться прибывающие в Москву из других русских городов и областей и из-за границы купцы. Нововведение это было вызвано, надо думать, двумя причинами. Во-первых, при учреждении гостиных дворов Иван III руководствовался фискальными соображениями: все следуемые с них торговые пошлины должны были стекаться в великокняжескую казну, а не распыляться по рукам удельных князей. Во-вторых, запрет торговли на дворах удельных князей диктовался, вероятно, и вниманием великокняжеской власти к запросам посадских людей, боровшихся с дворовладельцами в городах из числа феодалов, которые пользовались привилегиями в области организации промыслов и ведения торговли.

Надо сказать, что линия на свертывание торговых операций в пределах городской территории, принадлежавшей удельным князьям, проведена в духовной Ивана III не последовательно. В интересах удельных князей делается оговорка о том, что в их «сельцех» и «в дворех городных» может производиться торговля «съестным припасом», причем великий князь не имеет права «тех торгов… сводите» и должен довольствоваться получением причитающейся ему «полавочной пошлины» [1323] ДДГ, стр. 361, № 89. .

Внимание к московскому «торгу» проявляли летописцы. Так, под 1493 г. летописец считает нужным отметить, что во время пожара Москвы «из города торг загореся, и оттоле посад выгоре възле Москву» [1324] ПСРЛ, т. XVIII, стр. 278. .

Бесспорно, что Москва в XV в. представляла собой уже не только местный и не только областной рынок. Она являлась центром торговых связей, начинающих охватывать основные русские земли.

Торговыми пунктами разного калибра являлись города Московского княжества и его уделов [1325] Большой материал о торговле городов Северо-Восточной Руси собран А. М. Сахаровым в его монографии. . Из духовных грамот московских князей видно, что тамга, мыты и другие торговые сборы взимались в Коломне, Радонеже, Дмитрове, Звенигороде, Рузе, Можайске, Серпухове, Боровске, Малом Ярославце, Городце на Волге, Унже, Перемышле, Луже [1326] ДДГ, стр. 13, № 3; стр. 15–19, № 4; стр. 25, № 8; стр. 33–34, № 12; стр. 43, № 16; стр. 46, № 17; стр. 73–75, № 29. . Данные духовных княжеских грамот о торговой роли городов Московского княжества можно дополнить материалами, заимствованными из других источников. О торговом значении Радонежа косвенно свидетельствует то обстоятельство, что в 60–70-х годах XV в. великий князь Василий II дал право крестьянам сел и деревень Радонежского уезда уплачивать волостелю вместо причитающихся ему кормов деньги (в соответствии с местными ценами на продукты) [1327] АСЭИ, т. I, стр. 189, № 260. . В 1491 г. великий князь Иван III официально «торг перевел от Троици на городок в Радонежь» [1328] ПСРЛ, т. XVIII, стр. 275. (т. е. распорядился перенести рынок с территории Троице-Сергиева монастыря на территорию города Радонежа, который фактически давно уже сделался одним из центров товарного обращения). О наличии рынка в Дмитрове можно судить по тому, что там торговали монастырские дворники и крестьяне [1329] АСЭИ, т. I, стр. 142, № 198. .