Лев Черепнин - Образование Русского централизованного государства в XIV–XV вв. Очерки социально-экономической и политической истории Руси

Имеются в «Сказании о Мамаевом побоище» и в Никоновской летописи и новые фактические детали и расхождения с данными других летописных текстов. Войска из Москвы ввиду их многочисленности двигаются тремя дорогами. Князь Владимир Андреевич идет вместе с Дмитрием Ивановичем. Переправляясь через Оку, князь Дмитрий Иванович оставляет там окольничего Тимофея Васильевича Вельяминова с тем, чтобы он затем повел «пешиа рати или конныа», которые подойдут дополнительно. Князья Ольгердовичи влились в войско Дмитрия Ивановича уже после его переправы через Оку, когда оно приближалось к Дону (у местечка Березуй). У Дона же русское войско пополнилось новыми силами пехотинцев, собравшихся «со всех земель и градов» [1904] ПСРЛ, т. XI, стр. 53–56; С. К. Шамбинаго , указ. соч., Тексты стр. 16–20. . Отдельные данные «Сказания» и Никоновской летописи (например, о трех дорогах, которыми направилось войско из Москвы), может быть, отражают реальные факты. Другие являются плодом домысла составителя. Таковы, по-видимому, сведения Никоновской летописи о многочисленной пешей рати, догнавшей основное войско у Дона. Автору нужно было сказать об этом для того, чтобы довести цифру русских вооруженных сил (150–200 тысяч, по ранним летописным памятникам) до 400 тысяч. О приходе Ольгердовичей в «Сказании» имеется специальная развернутая повесть.

Какими силами располагал Мамай? Об этом у нас твердых данных нет. Ермолинская и Львовская летописи глухо говорят, что татар было «многое множество», что во время боя они вместе с русскими покрыли поле «яко на 13 връст» (по другим спискам, на 10 или на 30 верст) [1905] ПСРЛ, т. XXIII, стр. 125; т. XX, стр. 201. . Столь же неконкретные сведения о татарских вооруженных силах дают другие русские летописи. Но при всем том из летописей создается впечатление, что татар было больше, чем русских. Так, в Новгородской первой летописи при описании столкновения татарских воинов с русскими на Куликовом поле отмечается, что москвичи были поражены, «видевши множество рати татарьской». Однако в результате битвы оправдалось пророческое слово: «како един пожнеть 1000, а два двигнета тму» [1906] НПЛ, стр. 376. . Значительно уступающие неприятелю по численности русские воины победили громадные полчища татар. В Устюжском летописце можно прочитать, что Мамай перед выступлением на Русь «сочте свою силу и обрете число 900 тысяч и 30 человек» [1907] УЛС, стр. 58 . В «Сказании о Мамаевом побоище» потери татар определяются в 400 тысяч [1908] С. К. Шамбинаго , указ. соч., Тексты, стр. 35. .

Надо сказать, что все эти данные, конечно, гиперболичны. Вряд ли военные отряды, приведенные Мамаем, по своей численности превышали русские вооруженные силы [1909] М. Н. Тихомиров , Куликовская битва 1380 года, стр. 16. . Ведь Мамай явно опасался до получения подмоги от Ягайла и Олега рязанского активно наступать на Русь. Ягайло, идя на соединение с Мамаем «со всею силою литовскою и лятьскою», опоздал примерно на сутки («и не успе за едино днищо и менше») и повернул обратно [1910] ПСРЛ, т. XXIII, стр. 25. . Может быть, впрочем, опоздание явилось и намеренным. Олег также «посылал на помощь Мамаю свою силу» [1911] ПСРЛ, т. XVIII, стр. 130. , но рязанские воины фактически не присоединились к ордынским полчищам. Мамай был настигнут войсками, приведенными московским князем, и принужден выдержать с ними бой.

Уже находясь у устья Лопастны, русские стремились все время держать в поле своего зрения противника. 25 августа (по Ермолинской и Львовской летописям) была совершена переправа через Оку. 6 сентября (по Ермолинской летописи, 1 сентября — по Львовской) русские подошли к Дону. По сведениям «Сказания о Мамаевом побоище» и Никоновской летописи, по пути князь Дмитрий Иванович отправил «в поле под Орду мамаеву» «стражей» — боярина и воеводу Семена Мелика, Игнатия Креня, Фому Тынину, Петра Горского, Карпа Александрова, Петра Чирикова «и иных многих нарочитых и мужественных и на то устроенных тамо ведомцев» [1912] ПСРЛ, т. XI, стр. 55; С. К. Шамбинаго , указ. соч., Тексты, стр. 17, 21. . Они должны были проследить за Мамаем, разузнать о его местопребывании и намерениях. «Стражи» добыли «языка», который сообщил, что Мамай рассчитывает на встречу с Олегом и Ягайлом, поэтому «не спешит» выступать, тем более что не «чает» приближения русских войск. Через три дня он предполагает быть на Дону. Как и многое в рассказе «Сказания» и Никоновской летописи, так и данная версия о беспечности Мамая не внушает доверия. Ермолинская летопись, напротив, утверждает, что Мамаю было известно движение русских полков, у которых происходила даже стычка с татарами («а Мамай слышав приход великого князя к Дону и сеченых своих виде…»). Но несомненно, что русские воины неплохо организовали наблюдение за татарскими полчищами. Инициатива была в их руках. И они все время стремились не допустить соединения ордынцев с отрядами рязанцев и литовцев.

Решительным событием в истории похода русских воинов было совещание на Дону по вопросу о том: переправляться ли для встречи с татарами через Дон или, напротив, ожидать их прихода и только тогда вступать в бой. По этому вопросу воины заявляли прямо противоположные мнения. Одни высказывались за то, чтобы перейти реку, другие выражали опасение, что если они сделают это, то им придется иметь дело с соединенными ордынско-литовско-рязанскими силами, которые будет трудно одолеть («умножишася врази наши, татарове, литва, рязанци»). Победило первое мнение, причем побудительным стимулом к принятию решения о переходе через Дон явилось полученное известие о приближении Мамая. Он «възьярися зело и рече к своим: «Подвигнемся к Дону, доколее приспеет нам Ягайло»» [1913] ПСРЛ, т. XXIII, стр. 125; т. XX, стр. 201. .

Сохранились четыре летописных версии по вопросу о том, кому принадлежала идея переправы через Дон. Ермолинская и Львовская летописи говорят об этом не очень ясно, но из контекста как будто можно заключить, что эта идея отражала требование подавляющего большинства воинов, с которым великий московский князь должен был считаться и претворить его в жизнь. Летописный текст такой: Дмитрий Иванович «повеле воем своим облещися во одежи местныя и долго стояша, думающи» (т. е. «вой» долго совещались); «овии глаголаху: «поиде за Дон», а инии не хотяху», В результате долгих размышлений и споров Дмитрий Иванович велел возводить на Дону мосты и искать ночью бродов для переправы («а князь велики повеле мосты мостити черес Дон и бродов пытати в нощи»). Логика текста говорит за то, что приказ Дмитрия Ивановича был вынесен потому, что на этом настаивало большинство воинства. Эта наиболее ранняя летописная версия, по-видимому, является и наиболее правдоподобной.