Лев Черепнин - Образование Русского централизованного государства в XIV–XV вв. Очерки социально-экономической и политической истории Руси

Стригольники отрицали необходимость тех религиозных действий, которые представители господствующей церкви расценивали как «таинства»: причастия, заупокойных церемоний и молитв [2073] Там же, стр. 238, 241. .

Стефан Пермский касается не только негативной стороны учения стригольников, заключающейся в критике ими иерархической структуры господствующей православной церкви, ее догматов и обрядов. Из «Поучения» Стефана можно уловить и некоторые позитивные черты мировоззрения стригольников. В их проповеди выступают известные элементы рационализма, выражающиеся в стремлении средствами человеческого разума разгадать тайны мироздания, которые, согласно учению господствующей церкви, доступны не рассудку, а только лишь вере. Поэтому Стефан и считает стригольников последователями дьявола, внушившего библейскому Адаму мысль вкусить плод от древа познания добра и зла: «послушай мене, не яжь от древа животнаго, но яжь от древа разумнаго; аще не сне́си от древа разумнаго, не разумети ти ни добра, ни зла» [2074] Там же, стр. 236. .

Отрицая существующую в православной церкви иерархию, стригольники считали, что духовные наставники должны выбираться самим народом из своей среды. «Тако и ныне стригольницы ни священна имущи, ни учительскаго сана, сами ся поставляют учители народа от тщеславия и высокоумия, и слушающе их сводять в погибель» [2075] Н. А. Казакова и Я. С. Лурье , указ. соч., Приложения, стр. 238. .

Не признавая имущественных прав церкви, т. е. объективно ведя борьбу против отношений, основанных на феодальной собственности, стригольники сами были лишены имущества, приобретенного нетрудовым путем. Стефан отмечает в своем «Поучении»: «О стригольницех же неции безумнии глаголють: сии не грабят и имения не збирают» [2076] Там же, стр. 242. .

Таким образом, идеи стригольников не расходились с их поведением, с их практической деятельностью. Это привлекало в их среду много приверженцев из числа бедноты. Представители господствующей церкви были обеспокоены подобным явлением и старались доказать, что проповедь стригольников противоречит божественному закону и церковным постановлениям. Так, говорили идейные противники стригольников, если даже духовенство занимается мздоиманием, то судить его за это могут лишь бог да церковные власти. «Аще ли речете: «се многи сбирают имения», то не вы, стригольници, судите им, судятся от бога, или от болшаго святителя» [2077] Там же, стр. 241. .

Стригольники довольно широко распространяли свое учение, выступая с проповедью на городских площадях и на дорогах, по которым проходило много путников. Стефан Пермский говорил об этом с укором: «…Молитися Христос в тайне повеле, всякого тщеславна и высокоумна убежати, не молитися на распутиях и на ширинах градных, не выситися словесы книжными…» [2078] Там же, стр. 240. .

Благодаря идейному содержанию проповеди стригольников и их моральному облику они пользовались значительным авторитетом в широких кругах горожан. Стефан, стремясь к подрыву этого авторитета, рисует их лицемерами и фарисеями, надевающими на себя маску, чтобы заслужить доверие своих приверженцев, а в действительности являющимися далеко не такими совершенными людьми, которыми они казались. «Таковыи же беша еретицы, постницы, молебницы, книжницы, лицемерницы пред людми чисти творящеся: аще бо бы не чисто житье их видели люди, то кто бе веровал ереси их?» [2079] Там же, стр. 242.

Самым интересным в характеристике ереси стригольников, данной Стефаном Пермским, является, по-моему, то, что результаты деятельности еретиков он сопоставлял с результатами выступления «татей» и «разбойников», т. е. лиц, захватывавших чужую собственность и нарушавших законы феодального общества, которыми охранялась жизнь представителей господствующего класса. «Тати и разбойницы убивають человекы оружиемь, а вы, стригольницы, убиваете человекы разумною смертию, удаления ради от пречистых тайн тела и крови Христовы» [2080] Н. А. Казакова и Я. С. Лурье , указ. соч., стр. 239. . Объективно это означает сопоставление двух форм классовой борьбы: идеологической борьбы с устоями феодальной церкви, а следовательно, и феодального строя, которую вели стригольники, и направленных против существующего строя открытых стихийных вооруженных народных движений.

Не удовлетворяясь «Посланием» патриарха Нила и «Поучением» Стефана Пермского как источниками для изучения характера ереси стригольников, некоторые историки и историки литературы пытались найти памятники письменности, вышедшие непосредственно из среды стригольников или отражающие их идеи. А. Д. Седельников считал такими памятниками конца XIV в. Измарагд «старшего типа» и Сборник Софийского новгородского собрания № 1262 [2081] А. Д. Седельников , Следы стригольнической книжности (Труды ОДРЛ, вып. I, М.-Л., 1934, стр. 121–136). . Близок к А. Д. Седельникову и Н. П. Попов, исследовавший в качестве памятников стригольнической литературы тот же самый «Старший Измарагд» и «Златую Чепь» (пергаменный сборник из коллекции рукописей Троице-Сергиевой лавры). В Старшем Измарагде содержится, например, «Слово о лжеучителях», в котором имеются резкие нападки на церковных властей, неспособных быть учителями народа, стремящихся лишь взять с него побольше поборов: «Мнози пастуси наимают наимиты паствити скот и сами пиют или да спят невидением, или грубостию, или оупиваются неправедным събранием и потаковы деюще властелем, не хотят оучити, ловящи оу них чяши или некоево взятьа… О горе! Пастуси вольци быша, овец истерьзаша, рекше: изучиша попове люди и не на добро, но на зло». В Измарагде находим обоснование права простых людей самим выбирать себе учителей: «Егда пастуси возвольчяться, тогда подобает овци овца паствити»; «не сущоу епископу и оучителю, да аще добр наоучит простый, и то добро» [2082] Н. П. Попов , Памятники литературы стригольников («Исторические записки», № 7, 1940, стр. 37–39). .

Указанные изречения совпадают с теми идеями стригольников, против которых боролся Стефан Пермский. Поэтому непонятно, отчего Н. А. Казакова считает неправомерным называть перечисленные выше произведения памятниками стригольнической литературы. Она мотивирует свою точку зрения следующим образом: «…Идеи, выделенные Н. П. Поповым в качестве специфически еретических, сами по себе не являлись противоречащами учению православной церкви и могли пропагандироваться лицами, принадлежащими к церковным кругам, в целях поднятия нравственности верующих и в первую очередь духовенства и укрепления, таким образом, авторитета православной церкви» [2083] Н. А. Казакова и Я. С. Лурье , указ. соч., стр. 41. . Конечно, обличения духовенства могли исходить и от лиц, принадлежавших к господствующей церкви. Более того, одни и те же тексты могли быть использованы в обличительных целях и сторонниками, и противниками господствующей церкви. Поэтому важно разобраться в социально-политической направленности обличительной проповеди. А в этом плане Н. П. Попов, по-моему, убедительно доказал, что проводимая в Измарагде идея свободного выбора мирянами духовных наставников означала не что иное, как «повертывание вверх основанием всей иерархической пирамиды» [2084] Н. П. Попов , указ. соч., стр. 39. . Поэтому, мне кажется, нет оснований принять вышеизложенную точку зрения Н. А. Казаковой.