Лев Черепнин - Образование Русского централизованного государства в XIV–XV вв. Очерки социально-экономической и политической истории Руси

Но надо сказать, что в целом ряде случаев в своих конкретных изысканиях Н. П. Павлов-Сильванский приходил к выводам, которые при всей общей теоретической неправильности его концепции представляли научный интерес. Таковы, например, его выводы о «древности волостной общины», о сохранении крестьянской общины и в период развития феодального землевладения, об ограниченности права крестьянского перехода еще до издания Судебника 1497 г., об иммунитете [210] Там же, стр. 74, 198, 203, 228. и т. д.

Образование единого государства на Руси Н. П. Павлов-Сильванский рассматривает в духе своей общей концепции о «трех периодах русского исторического развития», причем в первый период (до XII в.) «основным учреждением является община , или мир », во второй (XIII — середина XVI в.) «основное значение имеет крупное землевладение, княжеская и боярская вотчина, или боярщина — сеньерия», в третий в качестве «основного учреждения» выступает «сословное государство» [211] Там же, стр. 181, 183. . Это представление об историческом процессе как смене учреждений характерно для мировоззрения Н. П. Павлова-Сильванского, интересовавшегося не производственными отношениями, а правовыми явлениями в отрыве от базиса. При этом он считает, что «с объединением территорий в XV–XVI веках правительственная власть впервые получает истинно-государственный характер» [212] Там же, стр. 175. . Сословная монархия появляется на Руси с падением «феодального порядка» (процесс, начавшийся при Иване III и завершившийся при Иване IV) [213] Н. П. Павлов-Сильванский , Феодализм в древней Руси, изд. 2, стр. 155. . Перед нами — концепция русского исторического процесса, отражающая политическую идеологию кадетской партии (к которой принадлежал Н. П. Павлов-Сильванский), искавшей в прошлом историю конституционной монархии.

Специальное исследование о возникновении в конце XV в. единого Русского государства принадлежит А. Е. Преснякову. Он поставил перед собой задачу, по его собственным словам, «восстановить, по возможности, права источника и факта в представлении об одном из важнейших явлений русской истории — образовании Великорусского государства», так как в ряде трудов на эту тему данные первоисточников использовались лишь в качестве «иллюстраций готовой, не из них выведенной схемы» [214] А. Е. Пресняков , Образование Великорусского государства. Очерки по истории XIII–XV столетий, Пг., 1918, стр. V (введение). . Сама по себе эта задача была вполне законной, и правильное ее решение могло помочь уяснению и углублению многих темных и спорных сторон поднятой А. Е. Пресняковым проблемы. Надо сказать, что Преснякову удалось по сравнению со своими предшественниками иными глазами взглянуть на источники по данной проблеме, применить к ним новые приемы изучения. Так, автор совершенно справедливо отмечает, что «княжие духовные и договорные грамоты раскрывают подлинный свой смысл только при условии изучения каждой в связи с создавшими ее отношениями, а взятые вне исторической обстановки, использованные, притом, для ответа на вопросы, каких они в виду не имели, они ведут к ложным выводам, какие им навязаны традиционной историографической схемой» [215] Там же. . Верно указывает А. Е. Пресняков и на опасность некритического отношения к другому виду исторических источников — летописным сводам. «При безразличном пользовании разными их типами и редакциями, без учета создавших эти типы и редакции тенденций и книжнических точек зрения» они «не дают всего, что могут дать, и, что существеннее, позволяют предпочесть позднюю и нарочитую переделку текста подлинному, первоначальному историческому свидетельству» [216] Там же, стр. V–VI. .

Умело расслаивая летописные своды на их составные части (с учетом новых работ по русскому летописанию А. А. Шахматова), строя свои наблюдения на сопоставлении различных вариантов летописных известий с данными духовных и договорных грамот князей и других памятников, А. Е. Пресняков в ряде случаев по-новому изложил политическую историю Руси в XIII–XV столетиях. Он детально вскрывал и иногда своеобразно и интересно интерпретировал сложные перипетии междукняжеских отношений, рассматриваемых им на широком фоне международной жизни того времени. Важно, что поле зрения А. Е. Преснякова не ограничено княжеством Московским, а захватывает княжества Тверское, Суздальско-Нижегородское, Рязанское, Северо-Западную Русь. А. Е. Преснякову удалось в значительной мере показать несостоятельность укоренившегося в предшествующей ему историографии «представления о традиционной магистрали русской истории, идущей из Киева через Владимир в Москву» [217] А. Е. Пресняков , Образование Великорусского государства, стр. VII. , т. е. о том, что русская история, начавшись на киевском Юге, прерывается там, а затем переносится на Северо-Восток, во Владимиро-Суздальскую и Московскую земли.

И тем не менее методологически монография А. Е. Преснякова свидетельствует об упадке буржуазной исторической науки. Его апелляция к источнику, к факту по существу свелась не к «испытанию правильности традиционных историко-социологических схем и концепций», а к борьбе против «господства теоретических построений» [218] Там же, стр. 26. вообще. Критикуя выводы более ранней буржуазной историографии по вопросу о Русском государстве XIV–XV вв. с позиций буржуазной же методологии, Пресняков не смог противопоставить им нового целостного творческого построения. И беда была не в том, что он посвятил свою книгу «только внешней истории образования Великорусского государства — ее междукняжеских отношений и развития великокняжеской политики» [219] Там же, стр. VI. . Ограничение темы всегда законно, а в данном случае оно позволило А. Е. Преснякову достигнуть ряда положительных конкретных результатов в освещении ее отдельных сторон. Отрицательно сказалось на выводах А. Е. Преснякова другое — то, что он оторвал процесс образования Великорусского государства от общественного развития, даже в том буржуазном понимании истории «общественных классов», которое было предложено В. О. Ключевским, сведя этот процесс к «собиранию власти» [220] Там же, стр. 458. московскими великими князьями. Это не значит, конечно, что А. Е. Пресняков не касается совсем общественных отношений в рассматриваемое им время. Нет, он говорит и о позициях ростовского боярства, и о «вспышках народного восстания» в Северо-Восточной Руси против «ордынского господства» в конце XIII в., и о восстании в Твери в 1327 г. [221] Там же, стр. 45, 109, 137. и т. д. Но все это для А. Е. Преснякова лишь исторический фон, помогающий лучше осветить то, что он считает главным, — эволюцию великокняжеской власти. Ее «агония» после татаро-монгольского нашествия [222] Там же, стр. 49. , «возрождение» в годы Ивана Калиты [223] Там же, стр. 159. , дальнейший подъем при его преемниках, «кризис» во время «жестокой смуты» (феодальной войны) при Василии Темном и, наконец, «синтез вотчинного властвования и политической силы великокняжеской власти в московском едином самодержавии» [224] А. Е. Пресняков , Образование Великорусского государства, стр. 377. — такова схема образования Великорусского государства, предложенная А. Е. Пресняковым.