Валентина Григорян - Царские судьбы

разу же после смерти Екатерины I в присутствии императорской фамилии, Верховного тайного совета и прочих высоких должностных лиц было прочитано ее завещание. В нем она назначала себе в преемники по праву первородства внука Петра Великого, сына несчастного царевича Алексея и немецкой принцессы Шарлотты. Вступая на престол, он должен был дать клятву, что никто из участников вынесения приговора его отцу не подвергнется преследованию. Мальчику в это время было всего двенадцать лет, звали его Петр. На время до совершеннолетия Петра «с полной властью самодержавного государя» утверждался Верховный тайный совет.

Это решение всех удовлетворило: приверженцы старины приветствовали восшествие на престол сына царевича Алексея и пророчили возвращение в России того, что, к их досаде, было уничтожено Петром I. Ну, а сторонники петровских преобразований не унывали, так как управление государством до совершеннолетия нового императора брал на себя сподвижник Петра Меншиков, который верховодил в Совете. Правда, в качестве опекунов наследника престола Екатерина I указала в завещании не только князя Меншикова, но и своих обеих дочерей. Однако Меншиков не собирался делить свою власть с кем бы то ни было, будь то хоть дочери самой царицы и его бывшего властелина и покровителя, хотя и немало было сторонников того, чтобы престол после смерти императрицы перешел к одной из ее дочерей.

А чтобы с самого начала обеспечить себе власть при будущем императоре, Меншиков устроил так, что в завещании Екатерина I записала, что его старшая дочь Мария вступит в брак с внуком Петра Романова и войдет тем самым в царскую семью.

Поскольку тело покойной императрицы в течение трех недель было выставлено в царском дворце для прощания, Меншиков поместил своего будущего зятя в собственном доме. Этому никто не мог противиться. Ведь его дочь была объявлена невестой императора. Поселив же юного государя в своем собственном доме, светлейший князь хотел уберечь его от всякого постороннего влияния.

Помолвка Петра II, как стали называть нового русского императора, состоялась через месяц после смерти Екатерины. Церемония обручения была обставлена очень пышно и торжественно. Невеста, на три года старше своего будущего мужа, получала отныне титул Императорского Высочества, двор и содержание.

Было решено, что пока мальчику не исполнится шестнадцать лет, управлять государством будет его будущий тесть (по праву это должен был бы делать Верховный тайный совет). Что же касается дочерей Петра I, Анны и Елизаветы, то было постановлено, что при совершеннолетии их племянника они получат по 1 миллиону 800 тысяч рублей каждая и разделят бриллианты своей матери.

Ну а что же сами царевны?

Младшая, Елизавета, была еще не замужем. Тогда, в ответственный для истории России момент, она была вся в слезах — два дня спустя после смерти матери внезапно от оспы скончался ее жених, Карл Август Голштинский, двоюродный брат ее шурина, мужа сестры. Меншиков знал, что сейчас ей не до политических дел.

Анна же являлась женой герцога Голштинского. Меншиков больше всего боялся, что власть перейдет к Анне, а через нее к герцогу, зятю скончавшейся императрицы, которого он сразу же невзлюбил. Еще при жизни Екатерины он должен был уступать первенство герцогу как члену царского дома — а что было бы, если бы к власти пришла его жена, дочь Петра I. И вот Меншиков начал создавать всяческие препятствия молодой чете. Под предлогом нераспространения оспы он заключил герцога и его жену в карантин, поскольку в момент заболевания жениха Елизаветы они находились с ним в тесном контакте.

Басевич, министр Голштинии и верный друг супруга Анны, начал хлопотать о том, чтобы каждой принцессе выдали по одному миллиону рублей, не дожидаясь совершеннолетия императора. Он не мог допустить, как он писал позднее, чтобы его королевское высочество, принц Голштинский, и обе принцессы дошли до нищеты. Князь Меншиков обещал определить пенсию дочерям Петра I, но велел передать принцу Голштинскому, чтобы он покинул Россию и ехал в свои земли.

Через два месяца после смерти императрицы Екатерины герцог с супругой вынуждены были отплыть в Киль. Анне и Елизавете пришлось расстаться. Расставание сестер было очень грустным, словно обе Молодые женщины предчувствовали, что больше никогда не увидятся.

Вскоре Елизавета получила письмо из Киля. «Дорогая моя сестрица! Доношу Вашему высочеству, что я, слава Богу, в добром здравии сюда приехала с герцогом, и здесь очень хорошо жить, потому что люди очень ласковые ко мне, только ни один день не проходит, чтобы я не плакала по Вас, дорогая моя сестрица! Не ведаю, каково Вам там жить? Прошу Вас, дорогая сестрица, чтобы Вы изволили писать мне почаще о здоровье Вашего Высочества. При сем посылаю Вашему Высочеству гостинец: опахало, такое, как все дамы здесь носят, коробочку для мушек, зубочистку, щипцы для орехов, крестьянское платье, как здесь носят… Прошу Ваше Высочество отдать мой поклон всем петербургским, а наши голштинцы приказали отдать свой поклон Вашему Высочеству».

В феврале 1728 года у Анны родился сын, второй внук Петра I, крещенный в лютеранской церкви именем Карл Петер Ульрих, — будущий российский император, супруг Екатерины II. От него и пойдет голштинская ветвь Дома Романовых.

Ну а на российском престоле сидел седьмой царь династии Романовых. Ему недавно исполнилось двенадцать лет, но он казался старше своего возраста. Высокий стройный юноша с голубыми глазами и длинными темными ресницами. В мантии из горностая и с маршальским жезлом в руке юный император выглядел как принц из детской сказки. Напудренный, завитый мелкими буклями парик по моде того времени подчеркивал красоту его черт. Внешне он ничем не походил на своего могучего деда и ничего не унаследовал от своего отца — царевича Алексея. Он скорее напоминал свою мать Шарлотту, приятную женщину с тонкими чертами лица, большими глазами и изящной фигурой. Да и характером он был на нее похож: добр, приветлив. Ему больше всего хотелось, чтобы никто не уходил от него с печальным лицом. Иностранцы и русские восхищались его великодушием и мягкостью.

В день восшествия на престол Петр написал в письме к своей сестре, великой княжне Наталье Алексеевне: «Богу угодно было назначить меня в столь юных летах Государем Российским. Первым долгом моим будет приобресть славу доброго Монарха и управлять народом моим справедливо и богобоязненно. Я буду стараться покровительствовать и помогать несчастным, буду оказывать пособие бедным, внимать гласу невинно угнетенных и — следуя примеру Императора Веспасияна — никого с печалию не отпускать от себя».