Теодор Моммзен - Моммзен Т. История Рима.

«Когда я командовал отрядом в Трансальпинской Галлии, — рассказывает Скрофа у Варрона (De r. r. 1, 7, 8), — мне пришлось побывать в таких местах внутри страны, на Рейне, где не растет ни виноград, ни маслина, ни плодовые деревья, где поля удобряют белым мелом; там нет ни каменной, ни морской соли, а вместо нее употребляют соленые уголья различных сжигаемых деревьев». Эти сведения относятся, очевидно, к доцезаревой эпохе и к восточной части старой римской провинции, например, к области аллоброгов; позднее Плиний подробно описывает галльско-британский способ искусственного удобрения (H. n., 17, 6, 42 и сл.).

Хорошей породой отличаются в Италии галльские быки; особенно пригодны они для полевых работ; лигурийские же, напротив, никуда не годятся ( Varro , De r. r., 2, 5, 9). Правда, здесь говорится о Цизальпинской Галлии, но скотоводство сложилось здесь, несомненно, еще в кельтскую эпоху. «Галльских лошадок» (Gallici canterii) упоминает еще Плавт (Aul., 3, 5, 21). «Не каждая раса годится для пастушеского дела; ни бастулы, ни турдулы (те и другие — в Андалузии) не пригодны для этого, а лучшими пастухами являются кельты, в особенности для верховых и вьючных животных (iumenta)» (Varro, De r. r., 2, 10, 4).

На это указывает наименование торговых судов «длинными» в противоположность военным, или круглым, а также противопоставление «весельных судов» (ἐπίκωποι νῆες) «торговым судам» (ὁλκάδες, Dionys . 3, 44); экипаж торговых кораблей был ничтожен и составлял на самых больших судах не более 20 человек, между тем как на обыкновенной трехпалубной галере необходимо было иметь 170 гребцов (ср. Movers , Die Phönizier, 2, 3, 167 и сл.).

Это странное слово употреблялось у кельтов долины реки По еще, вероятно, в VI в. (от основания Рима) [сер. III — сер. II вв.], так как оно было известно уже Эннию, и лишь оттуда оно могло в столь раннюю пору перейти к италикам. Слово это, однако, не только кельтское, но и немецкое и составляет корень германского «Amt», как и дружина была общим для кельтов и германцев учреждением. Большое историческое значение должно иметь выяснение вопроса, перешло ли это слово, а значит и явление, к кельтам от германцев или к германцам от кельтов. Если, как полагают обыкновенно, слово это было первоначально германское и обозначало сперва слугу, стоявшего во время сражения «против спины» своего господина (and — против; bak — спина), то это нельзя считать несовместимым с поразительно ранним появлением этого слова у кельтов. По всей видимости, право держать» амбактов, т. е. δοῦλοι μισθωτοί, принадлежало кельтской аристократии не с самого начала, а развилось лишь постепенно в борьбе с древней королевской властью и с равноправием свободных общинников. Если поэтому амбакты были у кельтов не древненациональным, а относительно новым учреждением, то при тех отношениях, которые существовали между кельтами и германцами в течение веков и о которых речь будет идти в дальнейшем, не только возможно, но и вероятно, что кельты в Италии, как и в Галлии, брали в качестве таких наемных оруженосцев преимущественно германцев, и в таком случае наемные «швейцарцы» были бы на несколько тысячелетий древнее, чем это предполагают. Если то наименование, которым, быть может, по примеру кельтов, римляне обозначали германцев как нацию — «Germani» было действительно кельтского происхождения, то это вполне согласуется с нашим предположением.

Правда, все эти догадки должны будут совершенно отпасть, если удастся удовлетворительно доказать происхождение слова ambactus из кельтского корня; так, например, Цейсс ( Zeuss , Gramm., 796) выводит его, хотя и с сомнением, из ambi — «вокруг» и ag, agere — «двигающийся» или «двигаемый вокруг», т. е. провожатый, слуга. То обстоятельство, что слово это встречается также в качестве кельтского собственного имени ( Zeuss , 77), а быть может, сохранилось и в камбрийском amaeth — крестьянин, рабочий ( Zeuss , 156), не может помочь решению вопроса.

От кельтских слов «guerg» — деятель и «breth» — суд.

Какое положение занимал такой союзный полководец по отношению к своему войску, видно из обвинения в государственной измене, выдвинутого против Верцингеторига ( Caes ., b. g., 7, 20).

Так, свевы Цезаря были, вероятно, хатты, но то же наименование, несомненно, давалось в эпоху Цезаря и еще гораздо позднее каждому германскому племени, которое можно было считать кочевым. Таким образом, если — что не подлежит сомнению — «царем свевов» у Мелы (3, 1) и Плиния (H. n., 2, 67, 170) назван Ариовист, то отсюда вовсе не следует, что Ариовист был хатт. Упоминание о маркоманах как об определенном народе не встречается до Маробода; весьма возможно, что до этого времени слово это не означало ничего, кроме того, что оно значит этимологически, т. е. стража границ или страны. Если Цезарь (1, 51) упоминает маркоманов в числе народов, сражавшихся в войске Ариовиста, то он и в этом случае мог не понять чисто нарицательного названия, как он, бесспорно, сделал и со свевами.

Прибытие Ариовиста в Галлию относится, по Цезарю (1, 36), к 683 г. [71 г.], а сражение под Адмагетобригой (а не Магетобригой, как обычно называют теперь это место на основании одной неправильной надписи), по Цезарю (1, 35) и Цицерону (Ad Att., 1, 19) — к 693 г. [61 г.].

Для того чтобы подобный образ действий не показался неправдоподобным и чтобы ему пожалуй не были приписаны более глубокие мотивы помимо политического невежества и лени, нужно вспомнить тот легкомысленный тон, в котором такой видный сенатор, как Цицерон, говорит в своей переписке об этих важных трансальпинских делах.

По неисправленному календарю. Согласно же принятому исправлению, которое, однако, отнюдь не опирается здесь на вполне достоверные данные, этот день соответствует 23 апреля юлианского календаря.

Эпитет Equestris нужно понимать так же, как в названиях других колоний Цезаря обозначения sextanorum, decimanorum и т. д. Здесь получали земельные наделы кельтские или германские всадники Цезаря вместе, конечно, с правом римского или по крайней мере латинского гражданства.

Гелер ( Göler , Caesars Gall. Krieg, 45 ff.) считает, что ему удалось обнаружить поле этой битвы под Сернэ, вблизи Мюльгаузена, что в общем согласно и с мнением Наполеона, который полагает, что сражение происходило возле Бельфора (Precis, 85). Предположение это, правда, не доказано, но оно согласуется с обстоятельствами, так как если Цезарю потребовалось семь дней на переход от Безансона до этой местности, то он сам объясняет это тем (1, 41), что сделал обход больше чем в 10 миль, чтобы избежать горных дорог; в пользу же того, что сражение происходило в 5, а не в 50 милях от Рейна, говорит основанное на столь же авторитетной традиции описание преследования, продолжавшегося до самого Рейна и происходившего, по-видимому, не несколько дней, а окончившегося в самый день битвы. Предложение Рюстова ( Rüstow , Einleitung zu Caesars Komm., 117) отнести поле сражения к верхнему течению Саара основано на недоразумении. Хлеб, ожидавшийся от секванов, левков, лингонов, они должны были доставить римскому войску не во время марша против Ариовиста, а перед выступлением на Безансон; это явствует из того, что Цезарь, указывая своим войскам на эти припасы, обнадеживал их еще предстоящей поставкой хлеба в пути. Из Безансона Цезарь господствовал над районом Лангра и Эпиналя, и, разумеется, ему легче было получать провиант отсюда, чем из истощенных округов, откуда он прибыл.