Сергей Утченко - Тайны политических убийств

К брожению народа прислушивались и народовольцы. В конце 1880 года «Народная воля» предвещает восстание, которое явится «только прелюдией к народной революции», даст ей толчок. Отовсюду являлись в Петербург делегаты к ИК для установления сношений с ним, с предложением услуг для выполнения каких-либо новых планов, с просьбами прислать агента для организации местных сил.

Однако ИК не смог отдаться целиком организационной деятельности, к которой более всего тяготел А. И. Желябов, ставший в 1880 году общепризнанным руководителем партии.

Осенью 1880 года И К стоял на распутье. Предстоял нелегкий выбор. Очень многие, и прежде всего А. И. Желябов, хорошо сознавали, чего стоили и чего еще будут стоить месяцы отчаянной по напряжению борьбы. «Мы проживаем свой капитал», — говорил Желябов товарищам. Желябов и Михайлов особенно настаивали на продолжении организационной и пропагандистской работы. Но для пропаганды и организации не хватало людей. Не было и особых надежд поднять на борьбу значительные силы.

Цареубийство же казалось им средством потрясти сонное общество, дать толчок движению народа, вынудить правительство на уступки.

Роковой выбор дальнейших действий был предрешен завершением процесса над 16 народовольцами в октябре 1880 года.

Казнь 4 ноября одного из основателей «Народной воли» А. А. Квятковского и рабочего-революционера А. К. Преснякова ИК оценил как вызов правительства. В изданной 6 ноября прокламации ИК звал русскую интеллигенцию повести народ к победе под лозунгом «Смерть тиранам».

Месть царю члены ИК стали считать не только долгом, но и честью партии. «Честь партии требует, чтобы он был убит», — говорил о предстоящем покушении Желябов.

В первой половине февраля И К созвал совещание с участием представителей провинции. Был поставлен вопрос о возможности одновременно с покушением сделать попытку к вооруженному выступлению.

Мнение собравшихся точно неизвестно, но отступать было уже поздно. Даже при неблагоприятном ответе совещания подготовка к новому, седьмому по счету, покушению продолжалась неукоснительно.

Наблюдательный отряд из молодежи следил за выездами царя. Техники И. И. Кибальчич, Г. П. Исаев, М. Ф. Грачевский и другие готовили динамит, гремучий студень, оболочки для метательных бомб. На этот раз решили убить царя во что бы то ни стало, применив, если нужно, сразу несколько способов нападения.

Еще в конце 1880 года была снята лавка в полуподвальном этаже дома на углу Невского проспекта и Малой Садовой. По этим улицам проезжал Александр II на пути в манеж. Под видом торговцев сыром здесь поселились по подложным паспортам Ю. Н. Богданович и А. В. Якимова.

Хотя новые хозяева по своей неумелости тотчас вызвали подозрение соседних лавочников, а затем и полиции, из подвала начали вести подкоп под Малую Садовую. Если бы царь при взрыве мины не пострадал, то его ожидали бы замкнувшие улицу метательщики бомб. В случае неудачи последних Желябов решил сам броситься на царя с кинжалом.

К концу февраля существование И К было поставлено под угрозу. Предательство Окладского, помилованного после процесса 16-тн, привело к провалу двух конспиративных квартир и целой цепи арестов. Тяжелые последствия имел случайный арест А. Д. Михайлова в ноябре 1880 года. В руководящем ядре «Народной воли» А. Д. Михайлов занимал особое положение. Требовательный и неумолимый в проведении организационных принципов и конспирации, Михайлов являлся настоящим стражем безопасности ИК и получил от товарищей прозвище «дворник». Он знал едва ли не всех шпиков и полицейских чиновников. Именно ему удалось внедрить в III отделение талантливого разведчика Н. В. Клеточникова. Михайлов, как никто, умел наладить связи, обеспечить организацию средствами.

Выдающиеся способности Михайлова как руководителя признавались всеми его товарищами. В. Н. Фигнер сравнивала его с Робеспьером.

После ареста Михайлова правила конспирации соблюдались с непростительной небрежностью, что привело к новым провалам.

Вслед за арестами членов ИК H. Н. Колодкевича и А. И. Беранникова настал черед Н. В. Клеточникова. Вследствие нарушения строгих правил сношения с ним, заведенных А. Д. Михайловым, Клеточников попал в ловушку, устроенную жандармами на квартире Баранникова. Изумлению жандармов не было предела, когда они обнаружили, что исполнительный и тихий чиновник являлся тайным агентом революционеров.

Арест Михайлова и Клеточникова лишил ИК надежных хранителей безопасности. В этот момент все помыслы И К были сосредоточены на подготовке к покушению. В подкопе участвовали чуть ли не все наличные силы ИК.

Правительство, очевидно подозревавшее о подготовке нового покушения, спешило принять все меры, чтобы его предупредить. Беспокойно чувствовал себя и царь, который, как передавала потом его морганотическая жена кн. Юрьевская, подумывал уже об отречении и удалении с семьей в Каир.

28 февраля сырную лавку на Малой Садовой внезапно посетила «санитарная комиссия» во главе с инженерным генералом Мравинским. При поверхностном осмотре следов подкопа комиссия не обнаружила, а производить обыск, не имея на то особого разрешения, генерал не решился (за что потом и был предан военному суду). Больший успех выпал на долю департамента полиции накануне — 27 февраля. Наблюдение за приехавшим незадолго перед тем в Петербург руководителем одесских кружков М. Н. Тригони, выданным предателем Складским, увенчалось успехом.

Вместе с Тригони в номере его гостиницы был схвачен с оружием в руках и другой народоволец, оказавшийся тем самым Желябовым, которого уже больше года тщетно искали по всей России жандармы.

Андрей Иванович Желябов, сын дворового крестьянина Таврической губернии, рос еще при крепостном праве и насмотрелся на тогдашние помещичьи порядки. Благодаря своим способностям он получил образование и поступил на юридический факультет Новороссийского университета, однако в 1871 году с третьего курса его исключили за участие в «беспорядках» — он проявил себя как талантливый вожак, который буквально электризовал студентов своим пламенным красноречием.

«Хождение в народ» не очень увлекло Желябова. В 1874 году он входил в революционный кружок Ф. Волховского и вел пропаганду только среди рабочих одесских заводов. Разгром движения коснулся и его. Однако на процессе 193-х он был оправдан. По возвращении на Украину он вступает в революционную борьбу, ведет пропаганду в селе, затем среди рабочих, завязывает сношения с военными, либералами-конституционалистами, украинофилами. К весне 1879 года становится убежденным сторонником широкой политической борьбы. Со Бремени Липецкого съезда, на котором он играл видную роль, его авторитет неизменно растет.