Арсен Мартиросян - ТРАГЕДИЯ 22 июня: БЛИЦКРИГ ИЛИ ИЗМЕНА?

Дорогого оно стоит потому, что полностью подтверждаемая мнением современных экспертов безграмотность негласно протащенного им на пару с Жуковым сценария вступления в войну действительно с обреченной предрешенностью гарантировала неминуемый разгром войск Первого стратегического эшелона невзирая на все его кратное превосходство в авиации, танках и артиллерии.

Потому как в основе этого безграмотного сценария, сиречь негласно реализованных ими положений концепции пограничных сражений Тухачевского — с ее-то ярко выраженным фланговым характером группировок вторжения при абсолютной их нацеленности на немедленное встречно-лобовое контрнаступление в формате одноименного контрблицкрига — лежала сознательно перелицованная «стратегом» якобы в оборонительную теория «глубокой операции», правда, с некоторыми добавлениями.

Естественно, что сама по себе эта теория, подлинным автором которой был трагически погибший в 1931 г. в авиакатастрофе начальник оперативного отдела Штаба РККА В. К. Триандафилов, никакого преступного умысла не несла. Это была (и, к слову сказать, в целом и остается) вполне эффективная и работоспособная теория наступательной операции даже невзирая на то, что и ей был присущ фланговый характер ударных группировок [451].

Если коротко, то суть «глубокой операции» сводилась к тому, чтобы внезапно портить систему обороны противника на всю глубину ее построения мощными, синхронно-последовательно осуществляемыми авиа и артиллерийскими ударами, высадками воздушных десантов в тылу противника, стремительным массированным наступлением механизированных и, особенно, танковых войск, атаками пехоты и кавалерии (она тогда еще существовала), а также использованием приемов и методов подрывной пропаганды и разведывательно-диверсионной деятельности для разложения и дезорганизации тыла противника [452].

Даже при всей практически 100%-ной схожести положений этой теории с методикой реализации стратегии блицкрига, использование «глубокой операции» по прямому предназначению не таило в себе никакого подвоха — потому что это была теория наступательной операции для использования в процессе уже реально идущей войны!

И действительно, когда ее применяли по прямому предназначению, наши войска всенепременно добивались очень серьезных, а зачастую и просто блестящих успехов, особенно если и подготовка к такой операции была на должной высоте.

…Впервые и к тому же чрезвычайно успешно теория «глубокой операции» было применено на практике при разгроме 6-й японской армии на Халкин-Голе в ходе развязанного японской воентщиной летом 1939 г. крупного вооруженного конфликта.

Подлинным автором плана той победоносной операции был начальник штиба 1-й армейской группы советских войск на Халкин-Голе комбриг М. А. Богданов [453] .

Однако вследствие своей не перестающей поражать феноменально неисповедимыми и уникально крутыми зигзагами памяти Г. К. Жуков более чем «скромно сфокусировал» весь блеск заслуг М. А. Богданова непосредственно на собственной персоне.

«Незамысловатая» для четырежды Героя Советского Союза маршала «операция» по перефокусировке была проведена так, что это отразилось даже в названии приведенной Георгием Константиновичем в мемуарах схемы замысла той операции [454]. В этом легко убедиться воочию — фотокопия приводится ниже.

Решение командующего 1-й армейской группой при проведении наступательной операции в августе 1939 года (командующий — Жуков Г. К. — А. М. )

Решение командующего 1-й армейской группой при проведении наступательной операции в августе 1939 года (командующий — Жуков Г.К. — А.М. )

P. S. Не сочтите за обременительный труд удержать в памяти эту схему — вскоре пригодится..

Но как только применимую лишь в процессе уже реально идущей войны теорию «глубокой операции» без какого-либо изменения ее ярко выраженной наступательной сути, а, наоборот, резко усилив ее невесть откуда взявшимся чрезвычайно гипертрофированным приоритетом встречного боя между двумя хорошо вооруженными армиями (как силовыми «институтами» государств) и целесообразностью нанесения превентивного удара, Тухачевский перелицевал в якобы оборонительную концепцию пограничных сражений, то полученный в итоге гибрид обрел все свойства гремучей смеси, на которой 22 июня 1941 г. и подорвался весь Первый стратегический эшелон!

Чудовищно, но факт, что концептуально сей преступный умысел был оформлен и навязан Тухачевским РККА в виде этой самой концепции пограничных сражений во исполнение директивы Троцкого своим сторонникам в СССР о необходимости подготовки военного поражения Советского Союза в уже отчетливо маячившей на горизонте ближайшего будущего войне с гитлеровской Германией.

Именно в ситуации военного поражения, как предписывала его директива, и должен был осуществляться государственный переворот в СССР силами оппозиции — протроцкистски настроенных военных и гражданских лиц.

Как отмечалось выше, Троцкий еще в 1931 г. вслух мечтал о том, что вся свора его сторонников-бандитов сможет «почерпнуть смелости» для осуществления государственного переворота в ситуации войны и военного поражения.

Однако Лейба Давидович был не только мечтателем, но и весьма деятельным врагом России, хотя бы и Советской, и потому усиленно готовил и почву, и сторонников: как раз в начале 1934 г. в дополнение к другим, более ранним инструкуиям консолидации всех оппозиционных сил — он и дал эту директиву о разработке плана военного поражения [455].

…Но не следует пологать, что-де все это выдумки НКВД или того же Генерального прокурора СССР А. Я. Вышинского, озвученные на известных процессах 1936/37 — 38 гг.

Лубянка и тогда роспологала соответствующими документальными доказательствами, потому как еще осенью 1936 г. группой разведчиков-нелеголов во главе с Б. М. Афанасьевым были негласно изъяты и доставлены в Москву архивы Троцкого за период его пребывания в изгнании, ничиноя с 1929 г. [456] Более того, при рассекречивании в 1980 г. хранившихся в США архивов Троцкого были обнаружены документальные свидетельства проводившейся пресловутым «бесом мировой революции» откровенно подрывной деятельности против СССР… [457]