Мишель Пессель - Тигр на завтрак

В тот вечер, закусив копчеными устрицами и икоркой, французскими сосисками, маслинами и тому подобным, мы отведали чудесный русский борщ, приготовленный Борисом. Начиная с того дня, мы с Борисом и Ингер каждый уик-энд скрывались в Ичангу, и там, после того как он завершал инструктаж рабочих, интенсивно строивших загоны, которые должны были сделать его самым высокогорным торговцем свиньями в Гималаях, я впервые смог поговорить с ним в спокойной обстановке.

Наконец-то я получил возможность расспросить его, какими судьбами его занесло на Восток. Расположившись у столика, стоявшего у окна с видом на Катманду, потягивая водку и поглядывая на мерцающие далеко внизу тусклые огни города, теплыми ночами Борис рассказывал мне отдельные эпизоды своей удивительной жизни.

Семья Лисаневич была родом из Одессы, крупного портового города Украины, расположенного на берегу тихих вод Черного моря.

На мой вопрос, как началась его невероятная карьера, он дал поразивший меня ответ: — Я всем обязан русской революции.

— Понимаете, если бы не она, я, как и мои старшие братья, пошел бы в императорский военно-морской флот, отслужил бы положенный срок, а затем помогал отцу разводить лошадей в нашем именьице Лисаневичка на Украине. В Одессе приятный климат, почти как в Катманду, хотя иногда бывает холодновато, когда с северных равнин дуют морозные ветры.

— У меня было три брата. Я был младшим и большую часть времени в детстве проводил, околачиваясь на конюшнях и тренировочных площадках для лошадей. Я вставал ранним утром и наблюдал, как отец занимается выездкой коней на дорожке, как раз перед нашим домом.

— В Одессе наш дом находился на окраине города, между дорожкой ипподрома и кадетским училищем. Эти два места играли главную роль в моей жизни того периода.

Отец Бориса, Николай Александрович Лисаневич, был довольно известным в России коннозаводчиком. Он привез из Англии чистопородного жеребца Гэлтимора, ставшего одним из ведущих производителей русских рысаков. Каждое утро до завтрака семья Лисаневичей встречала богатых князей и генералов, приезжавших справиться о состоянии своих лошадей и понаблюдать за их выездкой.

Борис, ускользавший от своей бдительной гувернантки-француженки, бежал в загон к отцу и его друзьям, где общался с видными спортсменами, обращавшимися к его опытному отцу за советом.

Совсем юным, в девять лет, за три месяца до положенного возраста он был отправлен в одесское кадетское училище. В ранние годы, одетый в миниатюрную форму, он познал жесткую дисциплину. Именно в училище он получил свое образование. Когда четыре года спустя в России разразилась революция, он все еще учился там.

Сегодня многие забыли, насколько не спонтанной и не внезапной была русская революция. По всей стране образовались очаги сопротивления, и в течение трех лет отдельные районы страны десятки раз переходили из рук в руки от революционных властей к царским и наоборот. В тот мятежный период история Одессы была в особенности насыщена бурными событиями. Сначала, в 1917 г., контроль над городом был в руках красных. После небольшого боя кадетское училище, главный оплот белогвардейского сопротивления, было захвачено, кадетов построили на плацу, вручили им красный флаг и через пятнадцать минут приказали ходить парадом перед руководителями местного ревкома.

Молодые кадетики, все до единого страстные монархисты, не осознавая грозившей им опасности, самостоятельно подготовили мятеж. В перерыве, перед приказом о проведении парада, они вымочили красный флаг в керосине, и в тот момент, когда парад дошел до трибуны, знаменосец поджег флаг. За этим последовали жестокие репрессии, закончившиеся временным расформированием училища. Вместе с другими кадетами Бориса отправили домой, а город охватил хаос.

Поначалу власть в городе принадлежала ревкому, однако вскоре пришло известие о приближении Красной Армии.

Польский легион, сражавшийся с красными, под их натиском откатывался к Одессе. Поляки, державшие своих лошадей у Лисаневичей, собрались убегать и согласились захватить с собой Бориса с отцом.

В одно прохладное утро отец велел Борису подготовиться к отъезду. Было еще темно, когда Борис оделся, обулся в жесткие сапоги и упаковал все необходимое для поездки, которая могла быть столь же утомительной, сколь опасной. Нервничая, Борис пошел в конюшню, проследил, чтобы кони получили хорошую порцию овса и были должным образом подкованы. Он с братьями молча вывели коней из загона. Ему помогли забраться в седло и дали поводья еще двух коней, которых он должен был вести за собой. Когда над Одессой взошло солнце, они были в пути. Утреннюю тишину нарушало лишь цоканье лошадиных копыт.

Первые дни оказались особенно трудными, т. к. чистокровные рысаки нервничали, мотали головой, вставали на дыбы и тащили на себя поводья. Трудно доставалось пересечение маленьких деревянных мостиков. Будучи прекрасным наездником, Борис скоро справился с двумя лошадьми, которых вел в поводу. Постепенно лошади выдохлись, и эта задача становилась все легче и легче. Для Бориса это было первое серьезное приключение. Переезжая из деревни в деревню, из одной гостиницы в другую, они мчались то галопом, то рысью через Румынию и Балканы, понемногу пробираясь к северу и через леса в Польшу, пока, наконец, через семь недель, проведенных в седле, их отряд не прибыл в Варшаву.

Сегодня такой поход наделал бы много шума в печати и освещался как выдающаяся экспедиция. В 1917 г. это было стихийным путешествием, т. к. в России практически не существовало асфальтированных дорог, а главным средством связи служили лошади.

И, как нарочно, стоило им добраться до Варшавы после такого нелегкого пути, им стало известно, что Одессу освободили от красных. Поэтому через несколько дней после прибытия в польскую столицу, они отправились поездом и по морю обратно в Одессу через Константинополь.

По прибытии они нашли свой дом в полном порядке. Город был под контролем белогвардейцев, однако вскоре ситуация изменилась. Борису было всего тринадцать лет, но он добился зачисления в императорский военно-морской флот в качестве кадета и помощника старшины-рулевого. Его флотская карьера была очень короткой. В Одессе вновь наступили хаос и сумятица. В течение некоторого времени отдельные районы города наряду с белой гвардией контролировал французский флот. Четвертая часть города оставалась в руках красных, а еще один район был под властью анархобандита Махно. На границах этих враждебных друг другу районов были сооружены баррикады из столов, стульев, кроватей и другой мебели и булыжников, вывороченных из мостовых. Иной раз с какого-нибудь возвышения всего в сотне метров друг от друга можно было видеть развевающиеся флаги враждующих сторон. Лучшим способом узнать, что происходит и в чьих руках находится власть в данном районе, было взглянуть на форму гвардейцев, занимающих баррикаду.