Джереми Блэк - История Британских островов

Преподобный Роберт Керк, священник епископальной церкви в Эберфойле (Пертшир), опубликовал в 1691 г. свой труд под названием «Тайная республика, или Исследование природы и действий подземного (и по большей части) невидимого народа, до сих пор известного под именем фавнов и фей или другими подобными названиями, среди шотландцев Лоуленда, по описаниям тех людей, которые обладают вторым зрением». За раскрытие этих сведений он был якобы похищен «малым народцем» в 1692 г.

Художник Уильям Хогарт (1697-1764) воссоздавал в своих картинах энергичную, если не темную сторону лондонской жизни, растущего мегаполиса, в котором никогда не было недостатка в алкоголе, преступлениях, проституции и бедности, а страх на людей наводили венерические заболевания и нищета. Преступность была связана с тяжелыми условиями жизни: в Линкольншире ужасная зима 1741 г. привела к удвоению случаев краж. Уголовный кодекс предписывал смертную казнь или фактически рабский труд в британских колониях за малозначительные преступления (впрочем, в Шотландии список таких проступков был короче); охотничьи законы предусматривали суровые наказания за браконьерство и разрешали землевладельцам использовать пружинные ружья. По Акту о Перемещении от 1718 г., изданному в связи с ростом преступности в Лондоне, полицейская служба которого оставляла желать много лучшего, к 1775 г. в Америку из Англии и Уэльса было выслано 50 000 осужденных на 7 или 14 лет; после отделения Америки рассматривалась возможность высылки преступников в Африку и, наконец, в 1788 г. было создано поселение осужденных в Австралии. Шотландцы начали высылать осужденных в Америку в 1766 г. Многие высланные умирали от тяжелых условий перевозки.

Ощущение незащищенности помогает объяснить то обстоятельство, что, в той мере, в которой элита господствовала в культурной и политической сферах, оно отчасти вызывалось беспокойством элиты. Вряд ли для нее были свойственны непоколебимая уверенность и самодовольство. Портреты аристократов и великолепные здания отчасти отражают потребность в утверждении традиции и собственного превосходства и в создании образа абсолютной непоколебимости, противостоящей любым возможным попыткам подорвать положение элиты. На Британских островах разгорались ожесточенные политические и религиозные споры. Проблема престолонаследия вызывала раскол и нестабильность в обществе до 1746 г., когда в битве при Куллодене был разбит внук Якова II Чарльз Эдуард Стюарт, «славный принц Чарли». Масла в огонь подливали отмена епископальной церкви в Шотландии после Славной революции и клич «Церковь в опасности», брошенный диссентерами и вигами в Англии и Уэльсе. Акт о веротерпимости от 1689 г. даровал диссентерам-тринитарианцам (но не католикам) право проводить свои службы в особых домах в Англии и Уэльсе. Хотя Вильгельм III (1689-1702) и, в большей степени, первые два монарха из Ганноверской династии, Георг I (1714-1727) и Георг II (1727-1760), опирались прежде всего на вигов, само существование популярной и активной партии тори, как и традиции активной городской политической жизни, бросали вызов вигской олигархической системе. Политические различия отражались и в культурной сфере: изысканность, характерная для «августианской» литературы начала XVIII века, соседствовала с критическим направлением таких писателей, как Александр Поп и Джонатан Свифт, произведения которых бывают иногда пронизаны горечью и сатирой. Стремление к порядку, которое подчас считают главным мотивом той эпохи, не следует принимать за простое отражение политической или социальной действительности. Скорее наоборот, комментаторы, писатели и художники того времени подчеркивали необходимость порядка, поскольку они прекрасно осознавали опасности, которые ему угрожали. Сходным образом, не следует считать XVIII в. настолько уж светским, насколько принято думать. В эту эпоху религиозные вопросы все еще во многом определяли культурную деятельность. Это был шаткий и многообразный культурный мир, в котором политика и религия вовсе не играли роль безучастных зрителей и в котором многие явления, кажущиеся сегодня иррациональными, занимали далеко не последнее место. Это вовсе не была эпоха холодного разума, как мы ее представляем всякий раз, когда заходит речь о Просвещении. Напротив, в то время религиозный энтузиазм привел к возникновению методизма, а также альманахов и миллениаристских воззрений, которые разделялись далеко не одним лишь суеверным меньшинством. Широко распространился интерес к алхимии.

Методизм поначалу представлял собой движение, ставившее перед собой целью возвращение к истокам христианства и стремившееся остаться в англиканской церкви, но после смерти его основателя Джона Уэсли в 1791 г. оно полностью отпало от англиканской церковной системы, а решение Уэсли назначать своих священников, принятое в 1784 г., ознаменовало собой точку разрыва между методизмом и англиканской церковью. Достижения в умственной сфере также не шли совершенно независимо от религии. Исаак Ньютон (1642— 1727), ставший в 1703 г. Президентом Королевского общества — организации, основанной в 1660 г. для поощрения научных изысканий, — открыл дифференциальное исчисление, закон всемирного тяготения и законы движения, но, с другой стороны, стремился выяснить точную дату Второго Пришествия и утверждал, что кометы, которые изучили он сам и Эдмунд Галлей, служат объяснением Потопа. По мнению Ньютона, небесные тела удерживаются на своих местах волею Творца, который воздействует на мир посредством обычных законов физики, не нарушая их. Поэтому наука вполне совместима с божественным предопределением.

Наблюдалось определенная обеспокоенность самой природой существующего общества, исходившая не столько от радикалов, сколько от духовенства, докторов и писателей, заботившихся о поддержании моральных и этических ценностей. Мораль составляла главную культурную тему. Имели значительный успех сатиры Хогарта. Гравюры из его серии «Карьера проститутки» были распроданы более чем в 1000 экземпляров и нашли многочисленных подражателей. Пьесы Колли Сиббера, Джорджа Колмена, Джорджа Лилло и Оливера Голдсмита, хорошо знакомого с уличной культурой своей родной Ирландии, выводили нравственность, противостоящую пороку и потаканию. Этикет того времени осуждал неряшливость и неопрятность в одежде. «Памела» Сэмюэля Ричардсона (1740 г.), первое произведение сентиментализма, снискало широкую популярность и было посвящено благоразумию добродетели и добродетели благоразумия. Немногие современники были так же прочно, как историки позднейшей эпохи, уверены в том, что их век представляет собой век порядка и стабильности. В их глазах стабильность в культуре и политике, вероятно, представлялась чертой далекого прошлого, ныне почти утраченной, или будущего, к которому нужно стремиться. Вряд ли они считали, что живут во времена стабильности, а если они так и думали, то, наверное, понимали, что сохранить эту стабильность можно лишь ценой непрестанных усилий.