Владимир Новиков - Русская литературная усадьба

В Богучарове деятельный Хомяков решил построить новую Сретенскую церковь взамен обветшавшей старой. По-видимому, основная художественная идея храма принадлежит ему самому, а осуществил ее крепостной зодчий С. Александров. В плане Сретенская церковь представляет собой равносторонний «греческий крест», все четыре стороны которого завершаются портиками с шестью дорическими колоннами. Полусферический купол, подобный опрокинутой чаше, возведен над центральным объемом храма. Строение получилось достаточно монументальным. Сам Хомяков назвал его «великим собором Богучаровским», а Александрова даже «новым Пиранези или Палладио». Он дал своему крепостному архитектору вольную, отправил в Петербург и принялся хлопотать о присвоении ему звания вольного художника, но безуспешно. Никаких сведений о дальнейшей судьбе Александрова нет. В конце XIX века неподалеку от храма была поставлена своеобразная колокольня, копирующая в миниатюре кампанилу венецианского собора Святого Марка.

Хомякова-помещика ярко характеризует Ю. Ф. Самарин. Самый знаменитый из славянофилов «с первого шага поставил себя в прямые, непосредственные отношения к своим крестьянам. Он часто созывал мирские сходки, выслушивал все требования и жалобы, делал все свои распоряжения гласно и открыто и никогда не прятался за личностью своих поверенных, как делают это многие добрые помещики, которые сознают всю тяжесть крепостных отношений и не решаются принять на себя ответственности за порядок вещей, которым сами пользуются. За несколько лет до выхода Высочайших рескриптов он приступил к исполнению давнишней своей мысли отменить в своих имениях барщину и перевести крестьян на оброк. Он взялся за это дело не вдруг и не сгоряча, не под влиянием досады на хлопоты и неприятности, сопряженные с отбыванием барщины, но обдумав зрело все последствия и не скрывая от себя трудностей, которые он должен был встретить. Ему хотелось, во-первых, чтобы новый задуманный им порядок осуществился не в силу помещичьего полноправия, а по обоюдному соглашению с крестьянами и, во-вторых, чтоб этот порядок оправдался в своих последствиях не как милость, на которую нет ни образца, ни меры, а как верный расчет, выгодный для крестьян и вовсе не разорительный для владельца. Переговоры его с крестьянами… продолжались довольно долго; каждый пункт предложенных им условий обсуждался на сходках, и некоторые из них были изменены по требованию крестьян: по окончательном утверждении всех статей положено было в случае споров и недоразумений обращаться к третейскому разбирательству» [132] Там же. С. 288. .

Правда, надо сказать, что некоторые увлечения Хомякова выглядят курьезными. Много времени и сил он отдал постройке паровой машины собственной конструкции, названной «Московкой». В Богучарове он сделал ее модель и с великими трудами (ему самому в те годы был запрещен выезд за границу) отправил эту модель в Лондон на Всемирную выставку, открывшуюся в столице Англии в 1851 году. Он получил патент, и англичане даже построили опытный образец «Московки». Но (как вспоминает М. П. Погодин) машина Хомякова «подняла такой шум и стук, издала такие необыкновенные, пронзительные и раздирательные, дикие звуки, что все соседи, чуть ли не целый квартал, грозились подать просьбу в парламент, если она не прекратит своих опытов» [133] Там же. С. 383–384. .

В первой половине XIX века на Россию, как волна за волной, набегали эпидемии холеры. Это было настоящим бедствием, опустошавшим целые деревни. В своих имениях Хомяков смело вышел «на поле битвы» с холерой. Он лечил народ придуманным им эликсиром, представлявшим собой смесь дегтя и конопляного масла. Хомяков заставлял больного выпивать (в зависимости от возраста) различные дозы: одному стакан, другому полрюмки. По его словам, эффект был чудодейственным. Однако приехавшая в Богучарово по его настоянию медицинская комиссия сочла метод Хомякова знахарством и запретила ему дальнейшую практику. Ученые медики были правы, ибо, когда сам Хомяков заболел холерой, деготь с конопляным маслом ему не помогли. Болезнь сразила его в ближнем от Богучарова селе Ивановском. Хомяков умер 23 сентября 1860 года, не дожив нескольких месяцев до отмены крепостного права, о чем он мечтал всю жизнь.

Вмае 1841 года в петербургских книжных лавках появилась фантастическая повесть «Упырь»; она не затерялась среди подобной же романтической беллетристики и даже имела определенный успех. Самый авторитетный критик того времени В. Г. Белинский увидел в авторе все признаки замечательного дарования. Но кто был этот автор, скрывшийся за псевдонимом Краснорожский, он не знал. Лишь узкий круг друзей был посвящен в тайну. «Упырь» был пробой пера графа А. К. Толстого, со временем ставшего одним из выдающихся русских поэтов XIX века. Псевдоним же происходил от названия усадьбы Красный Рог, где он провел детство.

Здесь проходила граница Московии и Литвы. Ныне обмелевшая, тихая речка Рожок, на которой стоит село, была полноводной, гордой рекой Рог. Существует предание, объясняющее название села: после одного жестокого пограничного сражения русской дружины и воинов Витовта лед на реке стал алым от крови. Сначала село называлось Алый Рог, а после в XVIII веке — Красный Рог. В ту далекую эпоху возникла пословица: «Красный Рог — к Москве порог»; местные жители ее еще помнят.

Первыми владельцами Красного Рога были Нарышкины; их сменил всесильный «полудержавный властелин» А. Д. Меншиков. Но тогда Красный Рог был всего лишь одним из многочисленных сел на землях временщиков. Все изменилось с новым владельцем: им стал последний гетман Малороссии Кирилл Григорьевич Разумовский.

Центром черниговских земель Разумовского был городок Почеп. Один из высших сановников Российского государства, он для обустройства своих вотчин приглашал ведущих петербургских архитекторов. Дворец и собор в Почепе были построены по проекту Ж. Б. Валлен-Деламота. В Красном Роге Разумовский устроил своего рода загородную резиденцию. Это была не усадьба, а охотничий домик. Он стоял в парке, представлявшем собой окультуренную новыми посадками часть первозданного бора. Охотничий домик, или «замок», невелик по своим размерам — одноэтажный, несимметричный, с двухъярусным бельведером наверху. Основное внутреннее пространство занимает большой восьмиугольный зал, предназначенный для пиршеств после удачной ловитвы. Местная легенда считает, что он построен по проекту Растрелли. Поэт знал об этой легенде и даже повторил ее в своих стихах: