Владимир Новиков - Русская литературная усадьба

Дядя Василий постоянно уверял всех, что у него неизлечимая болезнь сердца, но никто ему не верил. Вдруг как гром с ясного неба зимой 1916 года пришло известие, что он скоропостижно умер от грудной жабы в больнице для бедных под Парижем. Рождествено дядя завещал племяннику Владимиру. Но грянувшая революция лишила будущего писателя собственности. В его памяти навсегда сохранился великолепный белый дом «александровских времен» с колоннами и по фасаду и с задней стороны, величественно стоящий на крутом холме за рекой Оредеж. Его замечательная архитектура заставляет предположить замысел выдающегося художника; называют имена И. Е. Старова или Н. А. Львова, строивших ближайшие усадьбы.

На страницах мемуаров Набоков свою жизнь представлял в виде спирали, символизировавшей гегелевскую триаду, где тезис — двадцать первых лет на родине (1899–1919), антитезис — годы европейской эмиграции (1919–1940), синтез — более или менее благополучный американский период, начавшийся в 1940 году. Но именно в США Набоков особенно остро переживал тоску по родине. Он писал: «Она впилась, эта тоска, в один небольшой уголок земли, и оторвать ее можно только с жизнью. Ныне, если воображаю колтунную траву Яйлы или Уральское ущелье, или солончаки за Аральским морем, я остаюсь столь же холоден в патриотическом и ностальгическом смысле, как в отношении, скажем, полынной полосы Невады или рододендронов Голубых Гор; но дайте мне, на любом материке, лес, поле и воздух, напоминающие Петербургскую губернию, и тогда душа вся перевертывается. Каково было бы в самом деле увидать опять Выру и Рождествено, мне трудно представить себе, несмотря на большой опыт. Часто думаю: вот, съезжу туда с подложным паспортом, под фамилией Никерброкер. Это можно было бы сделать. Но вряд ли я когда-либо сделаю это. Слишком долго, слишком праздно, слишком расточительно я об этом мечтал. Я промотал мечту».

Набоков дожил до глубокой старости. Но и на пороге ухода в мир иной его преследовали видения «первоначальной поры». Вот одно из его последних стихотворений:

Культура имеет свои «области сгущения». Они образуются, как правило, в больших городах и вокруг их. Тяготение к крупным центрам естественно. Именно там есть все предпосылки для быстрого духовного созревания: университеты, театры, музеи, библиотеки. В России таких культурно насыщенных регионов было два — петербургский и московский.

Однако не следует забывать и русскую провинцию. Многие русские писатели вышли из «губернского захолустья» — и никогда об этом не забывали. Время от времени они возвращались в родные гнезда, ибо без этого считали неполной свою творческую жизнь. Слава Богу! — сегодня, проводив разрушительный двадцатый век, мы видим вокруг себя не только развалины и пепелища — даже «в глубинке». Культурная память неистребима.

Литературная карта России далеко не то, что карта географическая. Действительно, разве на этой карте обозначены Ясная Поляна, Спасское-Лутовиново, Остафьево? Если они и есть, то теряются в окружении других, совершенно ничего не говорящих названий. А на литературной карте Ясная Поляна значит куда больше, чем Тула, а это — город древний и также сохраняющий и исторические и культурные воспоминания. Но все-таки он скромно отходит в тень рядом со знаменитым писательским гнездом.

К сожалению, литературной карты России пока еще нет. Существуют только наброски ее, созданные трудами писателей, историков, краеведов. Можно указать ряд книг, более или менее полно описывающих литературное прошлое российских земель — орловской, курской, пензенской. Следовательно, впереди работы — непочатый край.

Почему необходимо проделать такую работу? Прежде всего для того, чтобы понять наш сегодняшний день — кто мы? что мы? куда идем? Н. А. Бердяев писал по этому поводу: «В воле нации говорят не только живые, но и умершие, говорит великое прошлое и загадочное еще будущее. В нацию входят не только человеческие поколения, но также камни церквей, дворцов и усадеб, могильные плиты, старые рукописи и книги. И чтобы уловить волю нации, нужно услышать эти камни, прочесть истлевшие страницы» [198] Бердяев Н. А. Философия неравенства. М., 1990. С. 101. .

Лихачев Д. С. Разное о литературе // Лихачев Д. С. Заметки и наблюдения. Из записных книжек разных лет. Л., 1989. С. 116.

Болотов А. Т. Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные им самим для своих потомков. М., 1986. С. 22–23.

Там же. С. 477–478.

Там же. С. 524.

Там же. С. 525.

Цит. по: Бердышев А. П. Андрей Тимофеевич Болотов. М., 1988. С. 240–241.

Грибоедов А. С. Сочинения. М., 1988. С. 573.

Там же. С. 372.

Цит. по: Грибоедов в воспоминаниях современников. М., 1980. С. 348.

Волков-Муромцев Н. В. Юность. От Вязьмы до Феодосии (1902–1920). М., 1997. С. 15.

Там же. С. 14.

Лыкошин В. И. Из «Записок» // Грибоедов в воспоминаниях современников. М., 1980. С. 38.

Волков-Муромцев Н. В. Указ. соч. С. 15.

Грибоедов А. С. Сочинения. М., 1988. С. 453.

Майков Л. Н. Батюшков, его жизнь и сочинения. М., 2001. С. 13–14.

Там же. С. 320.

Цит. по: Бобров А. В. Рождение музея // Устюжна. Историко-литературный альманах. 1–2. Вологда, 2007. С. 319.

Аспиз Е. М. С Куприным в Даниловском //Литературная Вологда, № 5, 1959. С. 184.

Там же. С. 185.

Батюшков Ф. Д. Стихийный талант // К. Н. Батюшков, Ф. Д. Батюшков, А. И. Куприн. Вологда, 1962. С. 135.

Там же. С. 140.

Ключевский В. О. Алексей Николаевич Оленин // Приютино. Антология русской усадьбы. СПб., 2008. С. 111–112.

Завалишин Д. И. Воспоминания. М., 2003. С. 131.

Записки В. А. Олениной // Приютино. Антология русской усадьбы. СПБ., 2008. С. 675–676.