Иван Клулас - Диана де Пуатье

Эти гобелены, выполненные королевским вышивальщиком Робером Метай, вне всяких сомнений, были сотканы на станках, установленных в Фонтенбло, возле королевской резиденции. Их окружали картины, античные и современные статуи и множество произведений искусства, подаренных королем и придворными. Ане славился и своей библиотекой. Она состояла из 71 манускрипта, инкунабул, переводов латинских, греческих и итальянских произведений на самые разные темы — романов, книг, посвященных охоте, истории, религии, медицине и другим наукам. Был там и трактат «Поучения Анны Французской ее дочери Сюзанне», ставший для Дианы своего рода библией по хорошим манерам. Этот экземпляр был ей подарен Франциском I. Переплеты, украшенные вязью, гербами, монограммами и оттиснутыми особой печатью экслибрисами, были великолепны. Эта замечательная коллекция рассеялась после смерти в 1723 году принцессы де Конде в возмещение грат, связанных с тяжбами из-за ее наследства [466] .

С интеллектуальными усладами Диана сочетала придворные развлечения и балы, где блистала роскошными туалетами, строгими и элегантными в гармоничном сочетании черного и белого цветов.

Дни ее проходили по неукоснительно соблюдаемому расписанию. Каждое утро после богослужения Диана отправлялась на прогулку верхом. По возвращении собирала своих интендантов и законников, выслушивала доклады и принимала решения о наиболее выгодном управлении имуществом — образ жизни в Ане был весьма разорительным из-за частых посещений короля и его двора.

Генрих и в самом деле воспринимал Ане как собственный дом [467] . Из Парижа он отправлял туда целые обозы, нагруженные мебелью. Так, мы знаем о заключенном 20 февраля 1552 года Филибером Делормом с Никола Прюнье, коммерсантом, обитавшим в Париже на улице де Жуй и занимавшимся речными перевозками, договоре насчет отправки в Ане пятнадцати больших продолговатых или округлых тюков и восьми малых, а также двенадцати картин, в том числе «портрета монсеньора Ангулемского». Другой договор, от 3 сентября 1552 года, относился к перевозке сорока трех кусков черного мрамора и яшмы. В ящике, подбитом атласом, была отправлена и саламандра — драгоценность, отобранная у герцогини д’Этамп. В других упаковках были книги и прославленная эмаль Леонара Лимозена с изображением двенадцати апостолов.

На огромной стройке Ане трудились королевские рабочие. Арсенал выполнял работы, связанные с выплавкой большого оленя и собак для главного портика, ради чего Филибер Делорм заказал бронзу литейщику Бенуа Ле Буше 1 июня 1555 года. Жан Николь, живший в Ане мастер-фонтанщик, проводил воду к фонтанам Дианы, для которых «горшечники» Мишель и Пьер Виго специально изготовили и поставили шесть тысяч труб в четверть туаза [468]длиной каждая. Франсуа Кармуа д’Орлеан выполнил скульптурные декоративные орнаменты, а его брат Шарль расписал их. Бертран Дё ведал работой каменотесов, а Сибе де Карпи — плотников.

И по всему Ане пышным цветом цвела гербовая символика. Паркеты и деревянные панели были инкрустированы гербами и инициалами Дианы и Генриха из мрамора или ценных пород дерева. Наиболее распространенный символ — переплетенные оливковые ветви, окруженные девизом Sola vivit in illo («Лишь она одна в нем жива»), и еще — полумесяц в сопровождении девиза Donec totum impleat orbem («Донеже не заполнит весь мир»).

В кабинете короля был настелен роскошный паркет и маркетри из дерева различных оттенков. Стены украшали ореховые панели, окаймленные деревом контрастных тонов, причем на каждом панно красовались девизы короля и Дианы. Камин украшала корона империи в окружении полумесяцев, цветов лилии и девизов.

Сибе поместил в верхние панели двух молелен часовни эмали Леонара Лимозена, которые впоследствии унаследовала шартрская церковь Святого Петра. В 1547 году за эту работу художнику было уплачено 200 ливров и 10 су, а картины доставили в замок Сен-Жермен-ан-Ле, откуда Генрих тотчас переправил их в Ане. А последний и впрямь с самого начала царствования производил впечатление королевского замка. Для торжественных церемоний там был установлен трон под балдахином из серебряных и золотых тканей, поставленных самой Дианой.

Но и вне стен замка невозможно оставить без внимания свидетельства особых отношений, соединявших короля и герцогиню. Дама-патронесса преобразила даже приходскую церковь Ане. Новое здание в 1553 году освятил Пьер де Лаваль, епископ Сеезский. На входной двери и трибуне выгравированы «Н» и «D», а черная и белая мраморная плитка пола усыпана полумесяцами. К скульптурным украшениям приложил руку Жан Гужон. Богатство Дианы позволяло привлечь к работе самых знаменитых художников того времени, как она поступала и при отделке своих особняков в Фонтенбло и Париже, к которым присовокупила полученный от де Брезе особняк Барбет, а также дом, конфискованный у герцогини д’Этамп, и еще один, подаренный генеральным казначеем Блонделем де Роканкуром. Столь же ревностно Диана заботилась о декоре и обстановке своих замков Лимур, Пизансон, Сериньян, Этуаль.

Ане стал излюбленным местом королевских развлечений [469] . Генрих II, как сообщает Филибер Делорм, приезжал туда очень часто, «более озабоченный и заинтересованный всем в оном замке происходящим, нежели тем, что предпринималось в его собственных домах». Английский посол Уильям Бикринг, которого принимали в Ане в марте 1553 года, не скрывал восхищения: «Я отправился ко двору, находившемуся тогда в Ане, замечательном и роскошном дворце мадам де Валентинуа, в 13 лье от Пуасси. После аудиенции у короля мадам де Валентинуа распорядилась подать для меня угощение в галерее, а затем показать все тамошние достопримечательности, которые оказались столь великолепны и поистине царственны, что я никогда ничего подобного не видывал».

Такой же энтузиазм выразил и юный дофин Франциск в письме от 13 ноября 1550 года: «Будучи со своим королем и кузиной де Валентинуа, бесспорно, не ошибусь, высказав, какое удовольствие получил я в Ане, увидев столь красивый дом, чудесные сады, галереи, вольеры и множество других дивных и хороших вещей, и я никогда не спал лучше, чем в большой постели, расстеленной для меня в спальне моего короля».

А Габриэль Симеони в письме к парижскому прево, отправленном из Ане 28 апреля 1554 года, вторит хвалам роскошеству приема, который там оказывали гостям: «Мадам де Валентинуа весьма печется обо всех и постоянно устраивает пиршества и развлечения королю, королеве и прочим персонам […]. Вчера король так страстно преследовал оленя, которого, впрочем, так и не убил, что ныне утром чувствовал себя нездоровым и трапезовал у себя в спальне, а Мадам устроила в садах пир монсеньорам кардиналам Лотарингскому, д’Альби, Вандомскому и господину коннетаблю».