Джеймс Корум - Корни блицкрига

Великолепную победу германской армии над французами и британцами в 1940 году нельзя объяснить ее превосходством в численности или вооружении. В начале германского наступления 10 мая 1940 года противостоящие стороны были практически равны по количеству и качеству их оружия. Немцы имели 136 дивизий, выступивших против 94 французских, 10 британских, 22 бельгийских и 10 голландских — в общей сложности 136 союзных дивизий — на северо-восточном фронте.{1027} Британцы и французы имели в целом 22 бронетанковых и моторизованных дивизии против такого же числа германских танковых и моторизованных дивизий.{1028} Союзники обладали также количественным превосходством в танках, выступив примерно с 3000 бронированных машин против 2 200–2 800 немецких танков.{1029} Больше половины немецких танков представляли собой легкие танки PzI и PzII — в распоряжении немцев было только 627 боевых танков PzIII и PzIV.{1030} С другой стороны, французская армия обладала лучше вооруженными и сильно бронированными танками. Она располагала 1 800 тяжелыми танками типа Somua с 47мм пушкой и танками Char B с сильным бронированием, 75мм орудием в корпусе танка и 47мм пушкой в башне — возможно лучший танк среди других машин в 1940-и году.{1031} Кроме того, в 1940 году французская армия располагала 11 200 орудиями против 7 710 немецких. Это превосходство однако компенсировалось слбостью французской зенитной артиллерии, располагавшей лишь 1 500 орудиями всех типов. Немцы, с другой стороны имели 2 600 превосходных 88мм зенитных орудий и 6 700 легких зенитных пушек.{1032}

С учетом примерно равенства обеих сторон в 1940 году в отношении численности войск, бронетанковых дивизий и качества вооружения столь яркая победа немецкой армии может быть объяснена двумя факторами: лучшей тактикой и более высоким уровнем подготовки войск. Явное германское превосходство и в том и в другом проявилось с Рейхсвера 20-х годов и оставалось на протяжении всей Второй мировой войны. Лучшей иллюстрацией этого было бы сравнение британской и французской армий межвоенного периода с Рейхсвером.

В период между двумя войнами британская армия, как кажется, имела слабое представление о будущей войне, представляя ее чем-то похожим на боевые действия в 1918 году. После Первой мировой войны тактика пехоты была переписана с учетом опыта 1918 года, но за исключением этого момента главное командование британской армии высказало мало интереса в подготовке к следующей большой войне. В 20-х годах было проведено несколько больших маневров, несколько важных экспериментов с механизированными войсками, но в целом главными проблемами, занимавшими высокопоставленных офицеров, были гарнизоны в колониях, ирландский вопрос и элементарное поддержание боеспособности армии в условиях недостаточного бюджетного финансирования.{1033} В британской армии в этот период появилось значительное количество теоретических работ, посвященных тактике. Такие офицеры, как Фуллер, Лиддел Гарт, Мартел и другие, много писали о механизированной войне, но теоретическая работа не могла заменить практического обучения.{1034} Фельдмаршал Монтгомери так комментировал состояние британских экспедиционных сил в 1939 году: «В годы, предшествующие началу войны, в Англии в течение некоторого времени не проводилось никаких крупномасштабных учений с войсками. В действительности, британская армия была непригоднв для проведения учений в условиях, приближенных к реальным.»{1035} Монтгомери также утверждал, что следствием недостаточной подготовки войск было отсутствие какой-либо общей политики и единой тактической доктрины в БЭС, различия в подготовке и тактике возникали и сохранялись, и единое понимание в этих вопросов отсутствовало вплоть до самого верха».{1036} Британская армия отвыкла от больших маневров. С сентября 1939 года и до мая 1940 британские экспедиционные войска во Франции не только не проводили многодивизионных маневров, но и не организовали штабных военных игр и учений войск связи.{1037} Когда Монтгомери начал проводить в своей Третьей дивизию серию дивизионных учений, это считалось редким и революционным случаем. Даже командующий корпусом генерал Алан Брук говорил, что эти учения «вызвали сильное удивление».{1038}

Французская армия, в отличие от британцев, имела четкое понимание тактической доктрины. К сожалению для французов, их доктрина ведения крупномасштабной войны по сути замерла на уровне 1918 года. Самым влиятельным офицером французской армии в период между двумя войнами был маршал Филипп Петэн, назначенный в 1920 году вице-президентом Военного совета (президентом совета был военный министр). Будучи вице-президентом, он стал самым главным офицером французской армии: в случае войны он должен был занять пост главнокомандующего. На этом посту (который он занимал до 1931 года), Петэн продвигал свою политику, заключавшуюся в признании мощи обороны.{1039} Одним из аспектов военного мышления Петэна было признание важности фортификационных укреплений; результатом развития этой доктрины стало строительство линии Мажино, начатое в 1926 году.{1040} Многие офицеры, в частности маршал Фердинанд Фош, убеждали в необходимости более наступательного мышления армейской доктрины.{1041} Некоторые офицеры — например, Шарль де Голль — были в 30-е годы сторонниками тактики подвижной войны, но эти идеи контрастировали с идеями других военных, таких как генерал Нарсис Шавино, написавший множество статей на военные темы и издавший в 1939 году книгу, в которой он утверждал что оборона и подвижность несовместимы. Он являлся сторонником французской тактики создания непрерывного фронта и линии Мажино.{1042}

Состояние обучения во французской армии в период между войнами было еще более критичным, чем состояние военной доктрины. Как я уже отмечал, лишь небольшая часть французской армии приняла участие в крупномасштабных маневрах 20-х годов. Подготовка еще более ухудшилась в 1927–28 годах, когда срок службы призывника был сокращен до одного года.{1043} Это означало, что призывник получал шесть месяцев начальной подготовки и затем проводил шесть месяцев в полевых частях, часто служа в крепостях на линии Мажино.{1044} Одного года было достаточно, чтобы подготовить солдата к службе в крепостном гарнизоне, но совершенно недостаточно, чтобы подготовить его к сложностям маневренной войны. Даже когда в конце 30-х срок службы был увеличен, а армия получила новое вооружение, те немногие полевые маневры, которые имели место, все так же были сконцентрированы на статичной, оборонительной тактике.{1045} Между сентябрем 1939 и маем 1940 года высшее командование французской армии не предприняло никаких усилий для организации учений с участием крупных соединений. Вместо обучения французская армия провела первые восемь с половиной месяцев Второй мировой войны в гарнизонах и крепостях.{1046}