Дэвид Кинг - Битва дипломатов, или Вена, 1814

Каслри уходил последним, спускаясь по широким каменным ступеням вместе с Талейраном. Он всегда предпочитал формальным дискуссиям личные контакты.

— Некоторые проблемы, интересующие Францию, могут быть разрешены и с пользой для меня, — намекнул он князю.

— Дело не только в проблемах, — ответил Талейран. — Мы все должны полагаться на законность... Что мы скажем Европе, если не сможем гарантировать те самые права, из-за попрания которых она уже натерпелась стольких бед?

Непростительной ошибкой было бы не воспользоваться уникальной возможностью восстановить порядок и мир в Европе.

— Сейчас сложилась ситуация, какой не бывает на земле столетиями. История дает нам шанс. Прискорбно, если мы его упустим, — сказал на прощание Талейран.

Лорд Каслри оказался в трудном положении. Он в какой-то мере разделял мнение Талейрана. Кроме того, у него имелись и другие причины для того, чтобы терпеть упрямство министра, представлявшего поверженную державу. Каслри как никогда тревожила угроза России и ее зловеще близкие связи с Пруссией.

В замкнутом альянсе четырех держав тесная спайка двух стран могла играть существенную роль. У Каслри оставался только один потенциальный союзник — Австрия, амбициозный и ненадежный партнер с министром, в котором, по словам одного критика, «больше блеска, чем стали». Британец задумался: выстоит ли Австрия под напором чрезвычайных обстоятельств и не понадобится ли ему помощь Талейрана?

Лорда Каслри не очень устраивал союз с Австрией: он предпочел бы оторвать Пруссию от России. Британский министр полагал, что для этого у него есть все шансы. Он установил хорошие отношения с прусскими дипломатами, убеждая и себя, и их в том, что Британия заинтересована в сильной Пруссии. По его мысли, могущественная Пруссия послужит основой для создания Германии и, кроме того, станет полезным противовесом «алчным поползновениям извне»: с запада — из Франции и с востока — из России.

В сущности, канцлер Гарденберг и посол Гумбольдт разделяли опасения лорда Каслри относительно гигантомании России, потенциально способной прибрать к рукам и Германию, и Центральную Европу, и весь континент. Они не могли говорить об этом открыто, поскольку Пруссия была союзницей России, но оба считали, что будущее их страны связано с Британией и Австрией. Проблема заключалась в короле, дружившем с русским царем.

Тем временем Талейран во дворце Кауница ждал официального приглашения для участия в обсуждении критерия, по которому предполагалось отбирать участников конгресса. Прошел день, другой, но никаких известий от «Большой четверки» не поступало. Рассылалось лишь приглашение на королевскую охоту в лесопарке под Веной.

6 октября австрийцы устраивали грандиозный карнавал на газонах и тенистых дорожках Аугартена, служившего когда-то королевскими игровыми и охотничьими угодьями и открытого для публики сорок лет назад. Здесь располагались крупнейший в Европе барочный сад, дворец XVIII века, который теперь занимает Венский хор мальчиков, и фарфоровое производство. В Аугартене обычно проводили летние концерты симфонической музыки, в том числе Моцарта и Бетховена.

На этот раз в парке организовывался «народный фестиваль», пышное празднество, посвященное великой победе союзников над Наполеоном.

Для сюзеренов устроители фестиваля возвели огромный амфитеатр, Дополненный сооружением из цветного стекла, напоминающим радугу после дождя. Повсюду были вывешены флаги, расставлены шатры и военные трофеи. Мимо толп торжественно, с барабанами и дудками, прошествовали ветераны наполеоновских войн. Народу было на что поглазеть: состязание по ходьбе, скачки, «цирк на открытом воздухе», акробаты крутили сальто-мортале, наездники демонстрировали свое мастерство, арбалетчики, приехавшие из Тирольских Альп, соревновались в меткой стрельбе.

Ближе к вечеру аэронавт забрался в свое парусиновое изобретение размерами с четырехэтажный дом и «взлетел над головами изумленных зрителей, размахивая флагами всех наций». Затем ветераны уселись за шестнадцать длинных банкетных столов, заставленных едой и питьем, и принялись пировать под звуки военного оркестра. Тосты произносили все — и солдаты, и офицеры. Поднялся русский царь Александр, с бокалом в руке, и на чистом немецком языке сказал: «Император России пьет за ваше здоровье, старики!» Затем он разбил хрустальный сосуд об каменную садовую урну.

Вечером состоялось красочное представление ансамбля, исполнявшего народные танцы всех регионов Австрийской империи. Праздник завершился фейерверком, устроенным мастером своего дела Штувером. Со свистом взлетавшие ракеты высветили в темнеющем небе национальные флаги союзных государств-победителей.

Народ допоздна гулял по улицам Старого города, любуясь дворцами и особняками, иллюминированными свечами, горевшими в окнах. В бальном зале Аполлона всю ночь звучал вальс — пары кружились среди рукотворных гротов и мшистых скал. В театре для сюзеренов и их свит давали балет «Флора и Зефир», в котором танцевала божественная Эмилия Биготтини.

Радостное настроение, царившее на «народном гулянье», перемешалось с надеждами на прочный мир, доставшийся невероятно дорогой ценой. Господари-миротворцы своими победами были обязаны этим веселящимся людям, вынесшим на себе все тяготы войны.

Через два дня, 8 октября, Меттерних наконец прислал приглашение на совещание для обсуждения формата конференции. Встреча была назначена на восемь часов вечера на летней вилле министра. Меттерних просил Талейрана приехать пораньше, чтобы выслушать информацию о последних событиях.

Когда Талейран появился на вилле, Меттерних поблагодарил его за любезное согласие участвовать в совещании и сообщил, что взял на себя смелость подготовить свой план, несколько отличающийся от идей Талейрана, но вполне удовлетворительный. Француз выразил пожелание ознакомиться с проектом.

— У меня на руках его нет, — ответил Меттерних. — Генц забрал его, чтобы внести последние штрихи.

— Вероятно, о нем известно вашим союзникам, — саркастически предположил Талейран, нажимая на слово, действующее ему на нервы.

— Давайте не будем больше говорить о союзниках, — сказал Меттерних. — Нет больше союзников.

— Но есть люди, которым следовало бы стать союзниками, — заметил Талейран.

Князь напомнил Меттерниху о том, что у Франции и Австрии имеются общие интересы. По крайней мере обе страны заинтересованы в том, чтобы противостоять агрессивности России. Царь стремится завладеть Польшей, и если потакать его прихотям, то может сложиться ситуация, угрожающая безопасности Австрии. Напирая на потенциальную опасность русской Польши для Австрии, Талейран спросил Меттерниха: