Дэвид Кинг - Битва дипломатов, или Вена, 1814

Не всем понравилась идея прокатиться в санях. Сильный ветер заставил забраться в карету снова занемогшую императрицу Марию Людовику. То же самое сделали король и королева Баварии. Фестивальный комитет был даже рад этому. Запасные сани пригодятся на каверзных сельских дорогах. Замыкали процессию еще одни гигантские сани, в которых восседал второй оркестр, игравший военные марши.

Около двух часов пополудни все участники заезда, включая музыкантов, расселись по саням. Зазвучали трубы, фанфары, и санный поезд приготовился к старту.

Но случилось непредвиденное. Внезапно на Йозефсплац вылетела карета и остановилась на выезде с площади. Когда возницу вежливо попросили освободить дорогу, он наотрез отказался отъехать в сторону. Его попросили второй раз, третий, бесполезно. В дело вмешался камергер императорского двора, послав на место происшествия самого дюжего молодца из своей команды. И тут выяснилось, что несговорчивым кучером был не кто иной, как британский посол лорд Стюарт. Он еле держался на ногах.

По личному распоряжению императора карету отвели с дороги, и сани с коронованными ездоками медленно тронулись в путь, неспешно, величаво, давая возможность собравшемуся вокруг народу поглазеть на парад владык Европы. Миновав улицы внутреннего города, возницы отпустили вожжи, и лошади, почувствовав свободу, рванулись вперед. Во дворце Шёнбрунн их ждал овес, а пассажиров саней — банкет и бал.

На полпути многоцветная санная процессия остановилась у памятника польскому королю Яну III Собесскому, спасшему в сентябре 1683 года Вену от осаждавших ее турок. Здесь можно было передохнуть, поправить сани и, самое главное, совершить важный дипломатический акт — отдать дань человеку и стране, оказавшей добрую услугу Европе. Неплохой пропагандистский ход, если учесть, что польская проблема вкупе с Саксонией завела Венский конгресс в тупик.

Нарядная кавалькада быстро докатилась до летнего дворца, сейчас больше напоминавшего зимний замок страны чудес. Озеро сверкало льдом, как «отполированное зеркало», и оно было усеяно танцующими конькобежцами. Катились по льду «венецианские гондолы», сиял серебряными крыльями «лебедь», грациозно вальсировали девушки, одетые как «голландские молочницы». Предприимчивые лавочники, надев коньки, предлагали «подкрепиться горячительными напитками».

Внимание всех приковал к себе одинокий фигурист, крутившийся волчком и выделывавший немыслимые зигзаги, петли и восьмерки. Особенно восторженные аплодисменты раздались, когда он, застыв на мгновение, покатился и выписал на льду имена присутствующих венценосных дам. Виртуозным фигуристом оказался британский дипломат, член Лондонского клуба конькобежцев.

Вечером участники санного выезда слушали оперу «Золушка», разбавленную балетными сценами, отрепетированными специально для этого случая. Мария Луиза, прихватив с собой сына, вроде бы уехала из дворца еще утром, чтобы не лицезреть веселое празднество. По другим сведениям, она оставалась дома и посматривала «в глазок» на гулянье. Некоторые очевидцы были уверены в том, что они видели, как сын Марии Луизы, маленький принц, катался на санках с горки у дворца. Зимняя вылазка завершилась посиделками в гостиных среди апельсиновых деревьев, мирт и других экзотических растений из императорской оранжереи.

Это было замечательное шоу, без сомнения, самое грандиозное катание на санях в истории. Граф Опост де Ла Гард-Шамбона, как всегда, пришел в неописуемый восторг и записал в дневнике: «Зрелище — потрясающее! Вряд ли такое когда-либо повторится». Его друг граф де Витт тоже восхитился «великолепием, живописностью и элегантностью» зимней забавы. Он сожалел лишь о том, что фестивальный комитет не догадался возвести посередине озера ледяной дворец.

Повеселившись в Шёнбрунне, гуляки под звон бубенцов и с пылающими факелами вернулись в Вену, спеша на бал-маскарад во дворце Хофбург. «Они покатались на все пятьдесят, — ворчали венцы. — И кто знает, сколько еще будут резвиться на наши деньги». Только что власти ввели новый налог, увеличивший поборы сразу на пятьдесят процентов. Конгресс, который должен был уже завершиться, требовал все новых и новых затрат.

Тайный альянс, более сговорчивый царь, расширенный состав управляющего комитета — все эти новые факторы, казалось, должны были ускорить решение проблем, стоящих перед конгрессом. Однако ничего не менялось.

Британия, Австрия и Франция обязались совместно противостоять агрессии, но оставались неясными способы и масштабы противодействия и то, что следует считать агрессией. Талейран, конечно, настаивал на том, чтобы вынудить Пруссию отказаться от территориальных претензий, даже если это приведет к войне. На его стороне международное право, справедливость, общественное мнение, и решительное столкновение лишь поднимет всю Европу на борьбу за правое дело.

Лорд Каслри не соглашался. Он не хотел провоцировать Пруссию, считая, что компромисс наилучшим образом отвечает интересам и Британии, и Европы. Если Пруссия желает получить приличный кус Саксонии, включая Лейпциг и мощные крепости Эрфурт и Торгау, то почему бы не отдать их? Зачем идти на риск развязать войну из-за каких-то «деталей»? Правительство Британии поручило ему сберечь королевство Саксонию или, точнее сказать, «ядро Саксонии». Он и намеревается это сделать, правда, согласно его замыслу, «ядро» получалось куцым.

Меттерних запутался где-то посередине, но тяготел больше к Талейрану. Расхождения между тайными союзниками обострились, и Каслри вновь оказался в изоляции. 24 января во время очередного бурного обсуждения размеров прусского пая Каслри поставил вопрос ребром: либо союзники принимают его предложение насчет малой Саксонии, либо Англия покидает конгресс.

Каслри почти не блефовал, хотя его угроза и могла показаться неправдоподобной. Недовольство Лондона ясно указывало на то, что ему в любом случае придется уехать из Вены. Политика, проводимая им на конгрессе, вызывала серьезную критику дома, особенно со стороны оппозиционной партии вигов. Каслри должен вернуться в Лондон, чтобы защитить себя. Правительство могло отозвать его в любой момент.

Лорд Каслри загнал себя в угол, и ему нужны были хоть какие-нибудь достижения. Если разрешить польско-саксонский кризис, то сдвинутся с места и другие переговоры. Он не мог приехать домой и предстать перед враждебной палатой общин, не имея при себе практических результатов.

Не получив поддержки в кругу тайных союзников и подталкиваемый необходимостью совершить срочный дипломатический прорыв, Каслри предпринял очередной неожиданный маневр. Зажав гордыню в кулак, он обратился за помощью к русскому царю. Может быть, Александр поговорит с королем Пруссии и склонит его к компромиссу? По иронии судьбы все свои надежды он теперь возлагал на колосса, которого больше всего опасался и против которого настраивал других.