Борис Акунин - Часть Европы (с иллюстрациями)

Русь поставляла продукты лесного хозяйства (меха, мед, воск) и рабов, которых варяжские дружины захватывали во время войн, грабительских походов в чужие края, покорения новых племен и подавления мятежей.

Приречные славяне тоже имели заработок от торговли: всю зиму рубили большие лодки для следующего сезона. На то, что русские купеческие суда были именно славянской, а не варяжской модели, указывает их греческое название — «моноксилы», то есть «выдолбленные из одного ствола» (как мы помним, скандинавы применяли для кораблестроения другую технологию). Поскольку леса были вековые, с огромными деревьями, ладьи получались немаленькими — длиной в 30 и более метров.

Весной в Киеве проходило торжище, на котором купцы раскупали эти суда. Составлялся огромный караван, в котором наряду с великокняжескими участвовали и частные ладьи. В апреле армада спускалась по Днепру до порогов, преодолеть которые и в мирное время было непросто, а в периоды напряженных отношений с кочевниками (то есть почти всегда) приходилось пробиваться с боем. Поэтому князь часто отправлял по берегу сильный конвой. На самих судах вооруженных людей тоже хватало. Благодаря трактату императора Константина Багрянородного «De Administrando Imperio» («Об управлении империей»), мы очень хорошо знаем, как именно русские преодолевали это опасное место.

К югу от Киева река Днепр пробивается сквозь вздыбление земной коры, так называемый Азово-Подольский щит. В нескольких местах утесы, скалистые островки, гряды камней перегораживали всё русло. После строительства большой гидроэлектростанции в 1932 году почти все пороги ушли на дно водохранилища, но в летописные времена река в семи местах была полностью непроходимой. Быстро несущиеся воды разбивали любое судно в щепки.

Пересечение порогов было трудным делом. Приходилось выгружать весь товар и нести его на руках; рабов сковывали цепью и вели берегом; сами ладьи или тащили волоком, или очень медленно тянули вручную меж валунов, ощупывая дно.

Этот тяжелый 70-километровый отрезок пути становился смертельно опасен, если ватага степных разбойников устраивала засаду, — а мест, удобных для внезапного нападения, здесь было много. Поэтому все люди, не занятые на работах по перетаскиванию лодок и грузов, вооружались и выдвигались в степь. Однако караван из нескольких сотен кораблей неминуемо растягивался очень длинной вереницей, и от быстрого удара по любой его части уберечься было невозможно.

Константин Багрянородный пишет, что после преодоления последнего порога русские делали остановку на острове Святого Георгия (нынешняя Хортица). «На этом острове они совершают свои жертвоприношения, так как там стоит громадный дуб: приносят в жертву живых петухов, укрепляют они и стрелы вокруг [дуба], а другие кусочки хлеба, мясо и что имеет каждый, как велит их обычай. Бросают они и жребий о петухах: или зарезать их, или съесть, или отпустить их живыми. От этого острова росы не боятся пачинакита».

Днепровский порог на фотографии начала ХХ века

Но «пачинакита» (печенега) приходилось опасаться еще долго. Нередко степные разбойники провожали караван до моря и даже дальше, надеясь, что непогода вынудит суда пристать к берегу. Лишь миновав устье Дуная, русские могли вздохнуть свободно.

Оставаться в Царьграде (вернее в его пригороде) приезжим разрешалось не более 6 месяцев. За это время купцы продавали свой товар и закупали то, что можно было выгодно сбыть на Руси: ткани, вина, золото, овощи и фрукты. Судя по тому, что в русских кладах находят мало византийской монеты, торговля в основном велась не за деньги, а на обмен.

Историк Вернадский попробовал высчитать возможный объем русско-византийского товаропотока и пришел к выводу, что средний киевский караван состоял не менее чем из 500 ладей и доставлял на константинопольский рынок около 5000 тонн грузов (не считая рабов) — для Средневековья огромная цифра, намного превышавшая оборот имперской торговли с Западной Европой.

Однако, чтобы отправить такую массу товаров на экспорт, сначала нужно было их собрать, и этим великий князь усердно занимался всю предшествующую половину года. Часть положенной дани привозили из областей наместники — эта статья дохода именовалась «повоз», но основным источником наполнения государственной казны было «полюдье», сбор дани на местах. С ноября, как только заканчивалась осенняя распутица, князь лично отправлялся с дружиной в объезд своих обширных владений и возвращался обратно лишь с таянием снегов. За это время фискальная экспедиция успевала преодолеть тысячу, а то и полторы тысячи километров. К концу путешествия обоз должен был разрастаться до гигантских размеров, либо же князю приходилось несколько раз отвозить собранное в Киев. Вряд ли он дробил свой отряд, отправляя дань в столицу с конвоем, — взимание дани не всегда проходило гладко.

Собирают дань ( Н. Рерих)

Часть добычи делилась между дружинниками; всё остальное шло в казну. Таким образом, от количества мзды, которую удавалось собрать с подвластных областей и племен, зависела вся жизнь государства: как будет жить великокняжеский двор, останутся ли довольны воины, хватит ли средств на строительство степных укреплений и главное — много ли удастся вывезти товаров в Византию.

Хоть размеры дани определялись соглашениями между князем и племенной старшиной, Игорь, кажется, не очень с этим считался. Его алчность не знала пределов. В конце концов нарушение баланса между аппетитами монарха и реальными возможностями (а также долготерпением) податного населения закончилось бедой.

За тысячу лет до того, как последний русский венценосец Николай II был убит взбунтовавшимися подданными, та же участь постигла первого русского монарха Игоря (мы знаем, что за Олегом династическая традиция «августейшего» статуса не признает). История российской монархии началась с цареубийства, им же и завершилась.

«Повесть временных лет» рассказывает о случившемся так:

«В год 6453 (945). В тот год сказала дружина Игорю: «Отроки Свенельда изоделись оружием и одеждой, а мы наги. Пойдем, князь, с нами за данью, и себе добудешь, и нам». И послушал их Игорь — пошел к древлянам за данью и прибавил к прежней дани новую, и творили насилие над ними мужи его. Взяв дань, пошел он в свой город. Когда же шел он назад, — поразмыслив, сказал своей дружине: «Идите с данью домой, а я возвращусь и похожу еще». И отпустил дружину свою домой, а сам с малой частью дружины вернулся, желая большего богатства. Древляне же, услышав, что идет снова, держали совет с князем своим Малом: «Если повадится волк к овцам, то вынесет все стадо, пока не убьют его; так и этот: если не убьем его, то всех нас погубит». И послали к нему, говоря: «Зачем идешь опять? Забрал уже всю дань». И не послушал их Игорь; и древляне, выйдя из города Искоростеня, убили Игоря и дружинников его, так как было их мало. И погребен был Игорь, и есть могила его у Искоростеня в Деревской земле и до сего времени».