Борис Акунин - Часть Европы (с иллюстрациями)

Наступил период мира и спокойствия.

С крещением Ольги ясно только одно: оно действительно произошло. Всё остальное под вопросом.

К середине Х века христианство уже давно не являлось на Руси религией экзотической или новой. Многие киевляне как славянского, так и варяжского происхождения, веровали в Иисуса. Хотя по церковной версии первым проповедником Христовой веры на Руси был апостол Андрей, на самом деле никто не знает, кто и когда начал распространять в днепровских краях Слово Божье. Очень возможно, что это были варяги, возвращавшиеся после поездки в Царьград. Еще во времена Аскольда и Дира, по свидетельству патриарха Фотия, какие-то послы русов приняли крещение.

Если в договоре Олега с византийцами (911 г.) русские еще не клянутся крестом, то в договоре 945 года часть переговорщиков присягает уже именем не Перуна, а Христа, причем написано, что в Киеве имеется соборная (то есть главная, а стало быть, не единственная) церковь Илии Пророка.

Неизвестно и когда именно у нас вошла в употребление славянская грамота, изобретенная в середине IX века греческими книжниками Константином (в схиме Кириллом) и Мефодием для перевода на славянский язык Священного Писания.

Непохоже, чтобы Ольга приняла христианство во время своей встречи с базилевсом. Описание аудиенции сохранилось во всех подробностях, я о ней расскажу чуть ниже. Там ни словом не упомянуто об обращении русской княгини, хотя такой важный религиозно-политический акт наверняка был бы отмечен. Кроме того, в тексте упомянут некий «поп Григорий», сопровождающий Ольгу, из чего резонно предположить, что она уже была к тому времени христианкой и прибыла к императорскому двору в сопровождении духовника.

Возможно, княгиня приняла христианство просто по зову сердца. Историка религии, вероятно, более всего интересовали бы сугубо духовные мотивы такого поступка, но меня занимает история государства, поэтому остановлюсь на возможных политических причинах этого деяния.

Людям той эпохи представлялось неоспоримым, что чем сильнее бог, покровительствующий народу, тем сильнее и сам народ. В Х веке самой могущественной державой известного Ольге мира была Византия. Иисус Христос лучше заботился о своих чадах, чем Перун.

Кроме того, всякий правитель крепнущей, структурно усложняющейся страны рано или поздно начинал сознавать необходимость государственной религии — причем именно монотеистической, ибо единобожие логически обосновывало такую же единовластную иерархию земной власти.

Мы помним, что хазарский каган, поколебавшись между другими конфессиями, выбрал иудаизм. Такие же колебания будут одолевать и внука Ольги великого князя Владимира. Не исключено, что в пользу «греческой веры» его склонили воспоминания о бабушке-христианке, близ которой он вырос.

Историки спорят, сколько раз и когда Ольга ездила в Константинополь. Называют три разные даты. Вероятней всего, великокняжеское посольство все же состоялось только единожды и не в год, упомянутый в «Повести временных лет» (955), а в 957 г. Дело в том, что сохранился трактат Константина Багрянородного, посвященный придворному церемониалу, и там подробно описаны аудиенции, данные архонтиссе (княгине) «Эльге Росене». Год не указан, но обозначены числа: среда 9 сентября и воскресенье 18 октября. Такое сочетание подходит для 946 и 957 годов, однако первая дата исключается — в то время Ольге, занятой усмирением древлян и укреплением власти, было не до дальних путешествий.

Из византийского источника мы узнаём массу любопытных, но несущественных подробностей, однако о содержании и цели переговоров приходится лишь догадываться.

9 сентября сначала состоялась официальная аудиенция в присутствии всей семьи императора. Про Ольгу сообщается: «сев по повелению базилевса, она беседовала с ним, сколько пожелала».

В тот же день прошел торжественный обед с «театральными игрищами». Ольга выделена из числа других «архонтисс»: те преклоняют перед императором колени, а она лишь наклоняет голову и занимает место за августейшим столом.

Позднее был еще малый прием («десерт»), на котором гостья получила в подарок драгоценную чашу с 500 золотых.

18 октября состоялась большая аудиенция, видимо прощальная. «Архонтисса Эльга» получила в дар еще 200 золотых.

Из этого описания видно, что русскую княгиню принимали хоть и с почетом, но не как монархиню, равную базилевсу. Слова летописной Ольги о том, что император нарек ее дочерью, означают не только взаимоотношения крестного отца с крестницей, но и, по межгосударственной дипломатической терминологии эпохи, ее меньший, чем у базилевса, статус.

Ольга и император Константин

Радзивилловская летопись

В промежутке между 9 сентября и 18 октября несомненно происходили какие-то переговоры, притом безуспешные. Визит был неудачен. Ольга вернулась из Константинополя оскорбленной. Ей явно не понравилось то, как с ней обращался император. Правительнице большой страны дар в 700 золотых монет должен был показаться недостаточным, а срок ожидания аудиенции — чрезмерным. Когда вскоре после этого в Киев явились византийские послы с просьбой о военной подмоге, Ольга отправила их назад с пустыми руками, высокомерно заявив: «Пусть император сначала явится сюда и подождет у киевской пристани столько, сколько я его ждала в Золотом Роге».

Еще одним доказательством провала русско-византийских переговоров 957 года является история с посольством ко второму, западному императору, который конкурировал с базилевсом и принадлежал к римской церкви. Из немецких источников известно, что в 959 году, то есть вскоре после константинопольского визита Ольги, к императору Оттону прибыли «послы от народа Руси с мольбою, чтобы он послал кого-либо из своих епископов, который открыл бы им путь истины; они уверяли, что хотят отказаться от языческих обычаев и принять христианскую веру. И он согласился на их просьбу и послал к ним епископа Адальберта правой веры. Они же, как показал впоследствии исход дела, во всем солгали».

Этот любопытный эпизод яростно отрицался многими российскими историками, в особенности церковными, как ставящий под сомнение приверженность Ольги православию, однако же факт посольства и последующей миссии Адальберта несомненен, так как упомянут сразу в нескольких западных анналах.

Новопосвященный епископ Руси был отправлен в киевский диоцез нескоро, поскольку первый кандидат заболел и умер. В 961 году монах из Трира по имени Адальберт наконец отбыл на восток, однако его там отказались принять, и он вернулся назад после многих злоключений — отсюда и обвинение в адрес русских, что они «во всем солгали».