Александр Музафаров - По следам исчезнувшей России

В России и США действуют разные критерии отнесения населенных пунктов к городам. В России в городе должно проживать не менее 12 000 человек, при этом 85% из них должны заниматься всем, чем угодно, кроме сельского хозяйства. В США городом считается населенный пункт с численностью населения в 2500 человек, и род их занятий совершенно неограничен.

Дело в том, что в российские критерии, унаследованные от советских, до сих пор заложен классовый принцип разделения населенных пунктов. Исторически городское население являлось более привилегированным по отношению к сельскому. Города имели права на самоуправление, горожане — пользовались личной свободой. Постепенно все эти различия сглаживались — в России это происходило в ходе Земской реформы Александра II и дальнейшего повышения статуса крестьян.

Советская политическая система не предусматривала наличия местного самоуправления вообще. Органы власти включали в себя всю систему советов — от районного, до Верховного. К тому же реальной властью обладали не советы, а партийные комитеты, в которых действовал принцип демократического централизма — т.е. железной дисциплины. Все эти органы власти зависели не от местного населения, а от вышестоящего начальства.

На этом основании некоторые исследователи либерального толка и вовсе отказывают советским городам в праве на городской статус. По их мнению, город — это, прежде всего, форма социальной организованности граждан, а таковой в советских городах не было и быть не могло {72} 72 Сенявский A.C. Урбанизация России в XX веке. М., Наука, 2003. С. 77. .

Такой подход, конечно же, методологически неверен и является основанным на идеологических постулатах. Ведь далеко не всегда город подразумевает наличие городской общины и самоуправления. Такой тип свойственен лишь западному городу, берущему свое начало от античных полисов, а если посмотреть и в самую глубь веков — от вечевых обычаев арийских племен.

Вавилон или Дамаск никогда не имели городского самоуправления, а подчинялись суровым деспотам, но это не мешает нам считать их городами. Константинополь после турецкого завоевания лишился всех форм городской самостоятельности, но не перестал от этого быть городом.

Традиционный русский город после реформ Екатерины Великой и Александра II фактически стал городом западного типа (хотя и со своей спецификой), а советский город представляет собой совсем иной тип социальной организации, чем-то схожий с восточным. Глава советского города — это не магистрант, тесно связанный с его общиной, а наместник центральной власти, зависимый от нее, но способный и на благодеяния в отношении «своего» владения.

К сожалению, подобная структура сохранилась в России и по сей день. Органы самоуправления присутствуют только на низовом уровне (не выше районного) и жестко ограничены в средствах и инструментах.

Но главное — за 70 лет советской власти у людей исчезли навыки самоорганизации в решении своих проблем. В 2004 году в одном карельском селе довелось наблюдать парадоксальную ситуацию — село связано с дорогами через небольшой деревянный мост, который явно переживал не лучшие времена. Местные жители все как один говорили, что мост-де скоро рухнет и тогда к ним никто на машине не проедет. Лет сто назад крестьяне этого села давно бы починили мост или построили новый, но нынешние жители пишут одну за другой просьбы районному начальству, которые пока остаются без ответа. Не стану приводить название этого села, так как ситуация более чем типична для большинства городов и весей России. Вот и жмутся люди туда, где живет начальство — в города. А чем больше город — тем больше внимания ему уделяют. И пока этот процесс не будет переломлен, российская провинция будет все более и более пустеть. Вот здесь бы и власти, и обществу был бы очень полезен опыт Российской империи и ее подданных, которые привыкли решать свои проблемы своими руками.

Разные факторы оказывают влияние на развитие городов. Выше уже описывалось, какую важную роль в развитии Рогачево сыграло его положение на перекрестке торговых путей. Но бывает и так, что в силу политических и экономических обстоятельств пути меняют свое положение и былой перекресток дорог оказывается в стороне.

В XVIII веке эта судьба постигла один из древних городов России — Господин Великий Новгород. После включения в состав Московского государства Новгород еще долго оставался вторым по величине городом страны, и даже после погрома Иваном Грозным и событий Смутного времени оставался в десятке крупнейших.

Выход России к Балтийскому морю, переход под ее контроль такого порта, как Ревель (а затем и Риги), основание новой столицы — Санкт-Петербурга — все это привело к упадку Новгорода. Среди памятников архитектуры города есть храмы XVI и XVII веков, но нет XVIII века.

Построенная во время правления императора Николая I шоссейная дорога Петербург — Москва еще прошла через город, но уже новая магистраль — Николаевская железная дорога, миновала его стороной. Казалось, город навсегда останется лишь хранителем своей древней славы. Но в начале XX века у города неожиданно появился шанс переиграть историю и снова вернуться в число торговых центров России. Что из этого получилось, будет рассказано в следующей главе.

Теплым и солнечным августовским утром 1997 года автору этих строк довелось оказаться в самом центре Господина Великого Новгорода. Мое внимание привлекли крики зазывалы с мегафоном, который приглашал «господ новогородцев и гостей славного города совершить небольшую прогулку по реке Волхову до самого Ильменя-озера, увидеть Господин Великий Новгород глазами Садко Сытиныча и Василия Буслаева, а также древнюю крепость самого князя Рюрика, Георгиевский монастырь и просто насладиться прохладой речных струй».

Теплоходик отходил от причала, что был устроен у самых стен детинца, где когда-то шумели пристани, швартовались струги, стремительные ушкуи и крутобокие ганзейские когги. Вот пассажиры, заплатив небольшую денежку, устроились на двух его открытых палубах, зарокотал дизель, из трубы выбился серовато-сизый дымок, и кораблик поплыл в сторону Ильменя.

Прогулка действительно оказалась весьма занимательна. Мы как бы покидали Новгород с купеческим караваном или ватагой ушкуйников, — золотые купола Святой Софии, алый кирпич стен детинца, белый камень церквей и соборов — все это постепенно оставалось за кормой. Впереди показались белые храмы древнего Юрьевского монастыря. Вдруг наш кораблик проплыл мимо опор моста. Сложенные из прочного тесаного камня, они выглядели совсем целыми, между тем никакого моста не было. По сторонам реки были густые заросли — ни дороги, ни даже тропинки. Экскурсовод не стал про них ничего рассказывать, а сосредоточил свое внимание на руинах Рюрикова городища, что были по левому борту. Прошли мимо монастыря и миновали Перынь — изящный древний храм у самого истока реки. Тут, как гласит местная легенда, было языческое капище, а один из жрецов оного умел оборачиваться в зверя, да не простого, а невиданного в здешних краях крокодила…