Александр Музафаров - По следам исчезнувшей России

Глядя на сухие строчки статистических документов и описаний, которые отражают постепенный рост города и одновременно рост благосостояния его жителей (возрастало число каменных домов, росло городское благоустройство и т.д.), задумываешься о том, насколько процветание маленького города было свидетельством развития и процветания страны в целом. При этом вклад правительства Российской империи в процветание города был, с одной стороны, незаметным — в те годы не было «программ развития городов», центральная власть не выделяла городу средства для решения тех или иных задач, его развитие и процветание зависели исключительно от трудолюбия и усердия самих горожан, а, с другой, — именно это «невмешательство» центральной власти и давало возможность жителям проявить свои лучшие качества. Городская власть в дореволюционной России была органически связана с родным городом. Потому и забота о процветании была проявлением естественного чувства любви к родным местам.

Во время основания Корчевы в русских городах уже существовала система самоуправления, которая начала складываться в нашей стране со времен Петра Великого. Важно отметить, что эта система (как и вообще система местного самоуправления в стране в целом) формировалась благодаря усилиям центральной власти. Для жителя современной Российской Федерации это может показаться странным — с чего бы вдруг монархическое государство само передавало часть своих полномочий подданным? Нет ли в этом противоречия?

Дело в том, что монархия имеет в своей основе совсем другие принципы легитимности власти, чем привычная для нас демократическая система.

Статья 4 Основных государственных законов Российской Империи, открывавшая собой главу О существе верховной самодержавной власти, содержала в себе следующее:

«Императору Всероссийскому принадлежит Верховная Самодержавная Власть. Повиноваться власти Его не только за страх, но и за совесть Сам Бог повелевает».

Что такое «повиноваться за страх», современному читателю, в общем, понятно, так как этот же принцип используется и привычной нам демократической властью — под «страхом» подразумевается юридически зафиксированное наказание за неповиновение. Но как следует из приведенной выше законодательной формулировки, повиновение за страх — т.е. под угрозой юридической ответственности, носит явно вторичный характер перед «повиновением за совесть». А что значит повиноваться за совесть?

В современном нам мире понятие «совесть» рассматривается исключительно как применимое к индивидуальной жизни человека. Мы не встретим упоминания слова «совесть» ни в юридических актах, ни в каких либо нормативных документах. Понятие «совесть» вытеснено из политической и общественной жизни. Однако, как мы видим, в монархическом государстве дело обстояло совсем другим образом и на совести подданных держалось весьма многое.

Слово «совесть» принадлежит к одному из тех часто употребляемых слов, значение которых, казалось бы, очевидно, т.е. понятно всем и каждому. Однако, как это часто бывает при постоянном употреблении, подлинный смысл слова теряется, заслоняется и иногда меняется на противоположный.

Обратив еще раз внимание на приведенную нами формулировку закона, мы увидим, что слово «совесть» рассматривается в законе в религиозном контексте — сам Бог повелевает, а потому возьмем за основу определение понятия «совесть», принятое в православном вероучении.

Живший в конце VI — начале VII века православный подвижник Авва Дорофей так отвечал на вопрос, что такое совесть:

«Когда Бог сотворил человека, то он вселял в него нечто божественное, как бы некоторый помысл, имеющий в себе, подобно искре, и свет, и теплоту; помысл, который просвещает ум и показывает ему, что доброе и что злое: сие называется совестью, а она есть нравственный закон» {9} 9 Авва Дорофей. Душеполезные поучения. М., 2003. С. 58. .

Много веков спустя немецкий философ Иммануил Кант скажет — «Две вещи поражают меня — звездное небо над головой и великий нравственный закон внутри нас». И на основании этого нравственного закона, — который мы называем совестью, сформулирует свое знаменитое доказательство Бытия Божия.

Таким образом, православное определение совести — голос Божий в человеке, орган сознания, которым человек определяет соответствие своих поступков нравственному закону.

Вернемся к исходному требованию закона — повиноваться не только за страх, но и за совесть. Что же подразумевает повиновение «за совесть»?

1. Повиновение за совесть позволяет государю надеяться на исполнение своих решений даже в случае отсутствия или слабости аппарата насилия, который обычно обеспечивает «повиновение за страх». За совестливым человеком нет необходимости нависать с угрозой наказания — он выполнит предписанное ему исходя из чувства долга, причем долга религиозного. В свое время современников поразило, как первый государь из династии Романовых сумел быстро взять в свои руки управление государством и привести подданных в повиновение. По мнению современных исследователей, дело здесь заключалось не только в пресловутой усталости от Смуты и отсутствия государя в стране, но и, прежде всего, с пробуждением в них религиозного, нравственного чувства, осознания своего долга верноподданных.

2. Повиновение за совесть включает в себя и такой важный аспект, как инициативу подданных в исполнении решения власти. Причем речь здесь идет не только об энтузиазме или уровне отношения к делу (хотя и эти факторы имеют место быть), нет, речь идет, прежде всего, о стремлении выполнить порученное с максимальным качеством, так чтобы не только контролирующим органам, но и самого себя не в чем было упрекнуть. Приехавшего ревизора, да что там ревизора — и самого государя можно обмануть, а вот обмануть собственную совесть — никогда.

3. Но повиновение государю за совесть включает в себя и еще один важный момент — это механизм своеобразного контроля подданных за деятельностью правителя — невозможно требовать от человека, чтобы он «за совесть» выполнял распоряжения, противные этой совести. Безусловно, аппарат насилия в руках высшей власти позволяет осуществить такое решение, обеспечив ему «повиновение за страх», но эффективность такого действия будет значительно меньше, чем обычного, даже если не учитывать ущерб, нанесенный отношению подданных к монарху. Именно поэтому монарх не до конца свободен в принятии своих решений, а должен сверять их с собственной совестью. В своей время мадам де Сталь заявила Александру I — «Ваш характер, государь, является лучшей конституцией для России, а гарантом этой конституции является ваша совесть». Точнее и не скажешь.