Сесили Вероника Веджвуд - Тридцатилетняя война

Его армия, безденежная и вынужденная располагаться на постой там, куда ее загонял противник, утеряла все признаки воинской организованности и дисциплины, в чем признавался и сам Банер в докладах Оксеншерне. «Квартирмейстер Рамм остался в Мекленбурге, не получив от меня разрешения. Не понимаю, что с ним произошло» [1273] Brefvexling, II, vi, p. 349. , — писал он канцлеру. И затем: «Я могу давать им только обещания (заплатить)… ручаясь именем ее величества и приводя всевозможные объяснения» [1274] Ibid., p. 529. . Немного спустя он сообщал: «У нас не было бы серьезных проблем с численностью войск, если бы не бродяжничество, мародерство и грабежи… ничто не может остановить их и привести к порядку» [1275] Ibid., p. 840. . Он писал о полном отсутствии дисциплины [1276] Ibid., II, p. 538. , о том, что пехотинцы взяли за привычку обменивать оружие на еду [1277] Ibid., p. 530. , предупреждая: положение настолько скверное, что армия вот-вот развалится [1278] Ibid., pp. 400 IT. .

Банер наверняка сгущал краски, поскольку армия продолжала действовать. Он, вероятно, хотел создать впечатление, будто все держится на нем, на его изобретательности и авторитете. В его самооценке была доля истины, Оксеншерна знал это, правительство в Стокгольме боялось остаться наедине с неуправляемыми и буйными бандами и должно было относиться к маршалу с повышенным вниманием. Очень быстро Банер стал для Оксеншерны таким же незаменимым человеком, каким для Ришелье был Бернхард. После смерти Бернхардалишь недостаток денег не позволил Банеру обставить Ришелье и купить и Эрлаха, и оставшуюся без призора армию [1279] Aitzema, II, p. 830. . Банер решил утверждаться другими средствами. В 1639 году он вторгся в Богемию, и, если бы ему не помешали умелые оборонительные действия Пикколомини в Праге, нежелание крестьян поднять восстание [1280] Brefvexling, VI, р. 634. и нехватка провианта, то маршал мог бы завладеть всей провинцией. «Мне и в голову не приходило, что Богемское королевство столь оскудевшее, опустошенное и разграбленное, — сообщал он Оксеншерне. — На всем пространстве от Праги до Вены полная разруха и вряд ли отыщется хотя одна живая душа» [1281] Ibid., р. 625. .

Тем не менее он с толком использовал вторжение в Богемию, и в Стокгольме вскоре узнали, что маршал ведет мирные переговоры и ему якобы предлагают и поместья в Силезии, и титул имперского князя [1282] Bougeant, op. cit., pp. 66—67. . Когда о торгах стало известно, это ему повредило, но в 1640 году Банер предпринял новый впечатляющий бросок на юг к Эрфурту, где он соединился с бернхардской армией французского маршала Гебриана и контингентом из Гессена и Брауншвейга. Хотя в его распоряжении теперь было около сорока тысяч человек, он почему-то стал проявлять нерешительность. Имперцы маневрировали, избегали сражения, а он не пошел к Дунаю и последовал примеру Валленштейна — начал переговоры с эрцгерцогом Леопольдом. Сам император отнесся к его реверансам с большим подозрением [1283] Lundorp, op. cit., IV, pp. 237-239 f. , а в шведско-французском лагере неопределенность намерений Банера привела к отставке гессенского генерала Петера Меландера, который затем оказался командующим в баварской армии. У французского командующего Гебриана было больше оснований для беспокойства: Банер вновь пытался склонить бернхардинцев к тому, чтобы от французов уйти к нему [1284] Noailles, Episodes de la Guerre de Trente Arts, 111, p. 147. .

Ничего не добившись, Банер отошел обратно к Везеру. Начало сказываться многолетнее пьянство, подкосила маршала и смерть жены Елизаветы в июне 1640 года. Она постоянно находилась с ним почти во всех кампаниях, изящная и добросердечная женщина, единственный человек, знавший, как справиться с неуравновешенным, тщеславным и капризным маршалом. Солдаты относились к ней с благоговением и любовью, как к матери, а горожане и крестьяне нередко просили защитить их от вымогательств мужа; в одном городе муниципалитет даже посчитал нужным поддерживать добрые контакты с ее служанкой [1285] М. Schilling, Zur Geschichte der Stadt Zwickau, 1639—1640. Neues Archiv für Sachsische Geschichte, IX, pp. 291. 298-299. .

На похоронах жены маршалу приглянулась юная дочь маркграфа Баденского, и, не успев оправиться от горя, он загорелся новой страстью. Венчание было устроено за скандально короткий срок, и маршал, приводя в бешенство своих офицеров, начал новую жизнь со своей молодой женой: три четверти ночного времени проводил в кутежах с общими друзьями, а три четверти светового дня валялся в постели [1286] Bougeant, II.pp. 132—133. .

Конечно, брак состоялся по причине сентиментальности и внезапной неодолимой страсти, но отчасти он был вызван и положением, которое молодая леди занимала в Германии. Статус зятя маркграфа Баденского позволял Банеру занять достойное место среди германских князей, которым он мог воспользоваться в случае возникновения претензий со стороны шведской короны. Незадолго до обручения ему пришлось взять в свой лагерь человека, которого он презирал как плохого солдата [1287] Brefvexling, II, vi, p. 802. , еще осваивавшего науку войны, — одного из младших братьев курфюрста Пфальцского. Поначалу Банер демонстрировал принцу неприкрытое пренебрежение, но после женитьбы, возвысившись до равного, как он считал, социального положения, маршал стал относиться к нему с высокомерной фамильярностью [1288] Calendar of Slate Papers. Domestic, 1640—1641, p. 469. .

Каким бы странным и неадекватным ни выглядело поведение Банера, брак оказал на него благотворное влияние. В нем вновь пробудилась кипучая энергия, и он опять пошел к Эрфурту, в декабре 1640 года соединился там с бернхардинцами маршала Гебриана, предпринял совместный марш-бросок к Регенсбургу и даже обстрелял город с противоположного берега реки. Но плохая погода и острые разногласия с Гебрианом не позволили продолжить кампанию, и он отступил в январе 1641 года сначала к Цвиккау, а потом в Хальберштадт. То проявляя бурную активность, то впадая в спячку и не доводя до конца начатую операцию, Банер вел себя как человек непоследовательный, беспринципный и, очевидно, потерявший интерес к своей профессии. Он не оставлял попыток подчинить себе бернхардинцев и успел даже спровоцировать у них беспорядки [1289] Noailles, III, pp. 180-182. . Однако, подобно Валленштейну, маршал плохо знал свою армию. Он никогда не пользовался особой популярностью в войсках, а после смерти жены его связь с ними окончательно оборвалась. Он все меньше и меньше обращал внимания на дисциплину, своевременную выплату жалованья, обеспеченность солдат провиантом и оружием, и в армии назревал мятеж [1290] Urkunden und Aktenstücke, 1, pp. 537—541. . Но прежде чем начался бунт, Банер умер в Хальберштадте 20 мая 1641 года, оставив войска на попечение шведского правительства, и властям теперь надо было поправлять то бедственное положение, которое маршал так красочно описывал в своих докладах.