Сесили Вероника Веджвуд - Тридцатилетняя война

Какое-то время они раздумывали над тем, чтобы набрать армию, но сделать это оказалось нереальным. В конце концов сословия выбрали из двух зол меньшее — вверили свою судьбу Тилли и императору. Его армия казалась сильнее, и у него было больше шансов выиграть войну. 13 июля 1623 года Тилли пересек границу и через три дня отправил Христиану ультиматум, пообещав лишить его всяких надежд на имперское прощение, если он немедленно не выведет войска. Отвергнув ультиматум отборными ругательствами, князь снова послал Мансфельду приглашение вместе напасть на Тилли, предложив одновременно свои услуги принцу Оранскому в Нидерландах. Затем Христиан отрекся от епископства Хальберштадт в пользу сына датского короля [445] Lunig, V, iv, p. 108. . После этого он под барабаны поднял свою орду, упаковал награбленное добро и отправил армию, пятнадцать тысяч человек, в Нидерланды, оставив округ на попечение Тилли, а Хальберштадт — датскому монарху или императору.

Отход «безумца из Хальберштадта», как теперь его называли, вовсе не напоминал отступление человека, потерпевшего поражение. Христиан все еще намеревался соединиться с Мансфельдом для решающего сражения с Тилли. Он переоценивал Мансфельда, который нашел надежное укрытие в епископстве Мюнстер и, не веря в военные способности Христиана, не собирался покидать безопасное убежище ради бессмысленной и дорогостоящей кампании.

Христиан форсировал Везер у Боденвердера 27 июля 1623 года, а Тилли, шедший за ним в нескольких милях южнее, перешел реку 30 июля возле Корвея. Князь потерял время, замешкавшись на границе епископства Мюнстер, три дня занимаясь грабежом и ожидая Мансфельда, который так и не появился. Не дождавшись Мансфельда, он быстрым маршем направился к голландской границе, и Тилли отставал от него на полдня. Христиан преодолел реку Эмс у Гревена, Тилли по-прежнему висел у него на хвосте, и ранним утром 6 августа 1623 года его арьергарду пришлось отбиваться от неожиданной кавалерийской атаки Тилли. До голландской границы оставалось меньше десяти миль, но Христиан вынужден был развернуться и дать бой преследователям, а они, лучше организованные и менее обремененные трофеями, постоянно наседали на его войска. Он решил встретиться лицом к лицу с противником на небольшом холме возле деревни Штадтлон, возвышавшемся над дорогой и защищенном с двух флангов болотами. Едва князь успел выстроить боевые порядки и расставить артиллерию, как преследователи навалились на его армию. Сражение началось в полдень, в воскресенье, вдень Преображения Господня, и Тилли, ободренный этим обстоятельством, означавшим для него Божественное благословение, с изумлением и ужасом увидел на знаменах Христиана девиз «Все для Господа и для нее». «Не могут одержать победу люди, посмевшие поставить в один ряд Создателя и греховодницу», — сказал Тилли, весьма нелестно отозвавшись о прекрасной королеве Богемии.

По причинам скорее материальным, а недуховным победил Тилли. Христиан имел преимущество, которое ему давала местность, но войска Тилли были многочисленнее, и он проявлял больше осторожности и благоразумия, постепенно вводя в бой подтягивавшиеся отряды и орудия. Под непрекращающимися атаками кавалерии фланги Христиана начали выдыхаться, на склонах не было простора для схваток, а конница XVII века была крайне неэффективна в обороне. Когда кавалерия отступила, сопротивление пехоты стало бессмысленным, она не могла выдержать натиск превосходящих сил противника. Войска Христиана побежали с холма, попав в западню болот. Конница в основном проскочила, но пехота, повозки и артиллерия завязли. Христиан потерял шесть тысяч человек убитыми и четыре тысячи пленных, в том числе пятьдесят главных офицеров и своего союзника герцога Вильгельма Саксен-Веймарского, чей «альянс патриотов всех классов» должен был уберечь германские свободы от посягательств Фердинанда. Он оставил на поле боя шестнадцать пушек и почти все боеприпасы. При лихорадочном отступлении взорвалась повозка с порохом, что внесло еще больше сумятицы в охваченную паникой толпу солдат. Христиан перешел границу Голландии ночью, имея с собой около двух тысяч человек, без орудий и снаряжения [446] Lundorp, II, pp. 768 ff.; Gindely, Beitrdge zur Geschichte des dreissigjahrigen Krieges. Archiv fur Oesterreichische Geschichte, LXXXIX, p. 22. .

Поражение было настолько сокрушительным, что даже «безумец из Хальберштадта» пал духом. Он дал волю своей ярости, и ему с трудом помешали застрелить одного из полковников, которого Христиан обвинил в неудаче. Реакция победителей была совершенно иной. Тилли благодарил Господа, солдат и офицеров [447] Aitzema, I, p. 231; Hurter, Ferdinand II, IX, p. 295; Lundorp, II, p. 769. .

Поражение под Штадтлоном разрушило планы Фридриха. Все приготовления, на которые ушел целый год, как это уже случалось и прежде, закончились катастрофой. Вместо того чтобы отвоевать Богемию и вернуть Пфальц, Фридрих заимел только лишний рот, который надо было кормить в изрядно обедневшем доме в Гааге. Христиан потерял почти все состояние и не мог более содержать себя [448] Opel, Elisabeth Stuart, p. 323. .

Спустя три недели после Штадтлона Фридрих уступил настояниям короля Англии, временно прекратил дипломатическую деятельность и подписал перемирие с императором [449] Rusdorf, I, p. 117. .

Перемирие было заключено при полном игнорировании Мансфельда и мнения голландского правительства, хотя генерал-наемник продолжал содержать армию в Восточной Фрисландии. «Короли Франции, Англии и Дании ничего ему не дали, а у короля Богемии ничего нет» [450] Aitzema, I, p. 131. , — писали тогда, и единственным средством выживания для Мансфельда оставался грабеж. Его солдаты обчистили провинцию как липку и нанесли ущерб, по некоторым оценкам, на сумму десять миллионов талеров. Из района, где стояли его войска, бежало восемьдесят процентов жителей, чтобы не платить дань армии, — преступление, за которое Мансфельд наказывал тем, что крушил опустевшие дома: каждые пять из шести домов лежали в руинах. Не действовали законы, не соблюдался элементарный правопорядок. Граждане защищались как могли, нередко устраивали засады и убивали солдат. Численность его войск с каждым днем уменьшалась, сократившись более чем вдвое [451] Gindely, Beyirage, pp. 28—29. . В довершение всех несчастий к границе приближалась армия Тилли, воодушевленная победой при Штадтлоне и готовая разнести врага в пух и прах.

В начале года Мансфельд все еще жил надеждой на то, что французское правительство наймет его для вторжения в Вальтеллину [452] Reifferscheid, p. 153. . Его надежды не оправдались, но он сохранял армию, без вожделенного княжества, без денег, под имперской опалой, с каждым днем теряя шансы на помилование. Рискуя своей репутацией доблестного воина, которая, несмотря на неудачи последних лет, все еще была при нем, он бросил армию на произвол судьбы. Покинув Восточную Фрисландию, Мансфельд отправился вербовать политических владык Северной Европы. 24 апреля 1624 года он прибыл в Лондон, где протестанты встречали его как защитника своей принцессы, а принц Уэльский отвел ему комнаты, предназначавшиеся для испанской невесты [453] Calendar of State Papers. Domestic Series, 1623—1625, p. 223; Gindely, Beytrdge, p. 120. .