Сесили Вероника Веджвуд - Тридцатилетняя война

Валленштейн позорно просчитался: не принимая всерьез балтийские порты, он в 1629 году столкнулся с неожиданной и немалой угрозой. Неуступчивость Штральзунда и его альянс с королем Швеции поставили польского короля в тяжелейшее положение. Теперь Густав Адольф, имея Штральзунд и получив от Бранденбурга Пиллау, мог нанести Польше такой удар, который Сигизмунд III вряд ли бы выдержал [648] Gindely, р. 30. . Польский сторожевой пес был посажен на цепь, и ничто не могло помешать королю Швеции вторгнуться в Германию. Многие из Ганзейских городов, не пожелавших принять Валленштейна, с радостью приветствовали бы Густава Адольфа, и он мог бы с полным основанием объявить себя хозяином Балтики и протянуть руку помощи задавленным протестантам Германии.

Весь 1629 год вызревала эта новая для Валленштейна угроза. В феврале шведский король встретился с датским монархом. Побитый Кристиан (добивавшийся в то время мира [649] Кристиан выдал мандат для ведения переговоров о мире 7 декабря 1628 г., Фердинанд — 19 декабря. Hallwich, Fünf Bücher, III, pp. 423, 426. ) теперь, может быть, согласится на подчиненную роль в альянсе с королем Швеции. Но Густав Адольф немного опоздал со своим предложением. Еще год назад Кристиан IV питал надежды на то, что сумеет восстановить свое доброе имя. После поражения при Вольгасте он уже так не думал.

Напрасно Густав Адольф рассказывал ему истории о гипотетическом флоте Валленштейна и уговаривал сообща выступить против генерала. Датский король лишь пожимал плечами: германские князья им не помогут; в его бедной стране, наполовину захваченной врагом, нет ни одного лишнего гроша. Густав Адольф излучал оптимизм: Швеция воюет уже тридцать лет и не собирается останавливаться. У него самого в плече засела пуля, и он готов получить еще три, если на это будет Божья воля. И с этими словами он предложил королю Дании пощупать шрам. Кристиан не двинулся с места. Когда же шведский король начал читать лекцию о долге протестантов защищать свою веру, старший по возрасту и еще не остывший после поражения датский государь не выдержал и воскликнул: «Ваше величество, какое вам дело до Германии?!» Густав Адольф на какой-то момент оторопел и, в гневе прокричав: «Что за вопрос!» — продолжил свои рассуждения, обрушившись на врагов, оскверняющих протестантские церкви. Дрожа от волнения, он склонился к датскому королю и, поднеся кулак к его носу, говорил сердито: «Знайте, ваше величество. Если кто-то, император или король, князь, республика или даже тысячи дьяволов посмеют сделать то же самое с нами, мы зададим им такого перцу, что они и костей не соберут!» Все это представление никак не подействовало на Кристиана Датского. Он, конечно, мог ответить: жаль, мол, что шведский король не был столь же категоричен пять лет назад, — однако он промолчал [650] Riksradel G. G. Oxenstiernas Berdttelse от Motel mellan Gustaf Adolf och Kristian IV. Hisiohske Handlingar, VIII, iv, pp. 4—16; Oxenstjerna Brefvexling, II, i, pp. 463—464; II, iii, pp. 173—174; Fridericia, II, p. 179. .

Результатом этой встречи стало то, что Валленштейн направил подкрепления Сигизмунду Польскому, с тем чтобы он как можно дольше сдерживал шведов [651] Chlumecky, pp. 131—133. , и смягчил условия мира для короля Дании. Тем не менее они по-прежнему оставались жесткими. Кристиан должен был отказаться от северных германских епископств и признать суверенные права императора на Гольштейн, Штормарн и Дитмаршен. Какими бы унизительными ни были требования Валленштейна [652] Fridericia, II, pp. 195-196, 237 f. , датский король не мог не принять их. «Если он еще не потерял рассудок, то ухватится за мои условия обеими руками», — торжествовал Валленштейн [653] Chlumecky, p. 132. . В июне 1629 года мирный договор был подписан в Любеке.

С подписанием мирного соглашения в Любеке угроза войны на севере не исчезла. Курфюрст Бранденбурга, доведенный до отчаяния вымогательствами Валленштейна, начал заигрывать с Соединенными провинциями [654] Lundorp, IV, pp. 1092-1093. и вести подозрительную переписку с королем Швеции [655] Lundorp, IV, р. 19. . Хуже того, агенты Франции и Англии подстроили заключение перемирия между Густавом Адольфом и Сигизмундом Польским [656] Sverges Traktater, V, i, pp. 347—356; Richelieu, Memoires, ed. Petitot, II, XXV, pp. 133 f. , а в конце года французский посол нанес визит шведскому королю в Упсале, который уже обсуждал в своем совете план вторжения в Германию [657] Handlingar rorande till Konung Gustaf Adolfs historia. Handlingar rorande Skandinaviens Historia, II, pp. 79 ff.; Richelieu, Memoires, II, XXV, pp. 150 ff. .

В этой угрожающей ситуации Валленштейну ничего не оставалось, как наращивать армию и создавать возможности для высадки на севере Германии. Только в таком случае можно было реализовать балтийский план [658] Gindely, Die maritimen Plane, pp. 53—54. . Тем временем разногласия Валленштейна с испанской монархией обострялись. В начале 1629 года Ришелье вторгся в Италию, захватил Сузу, освободил Казале и подписал договор с Савойей, Венецией и папой [659] Abreu у Bertodano, IV, pp. 105 f, 113 f. . Оливарес нанес ему удар в спину, оказав помощь гугенотам [660] Ibid., pp. 127 f. , однако Ришелье разрешил внутренний кризис заключением Алесского мира. Нападение на Италию было отсрочено, но не предотвращено. Габсбурги получили временную передышку. К неудовольствию Оливареса, Спинола предложил урегулировать конфликт подписанием договора, а не войной, и его не послушали [661] Rodriguez Villa, Correspondencia de la Infanta, p. xxxi; Spinola, pp. 590 f. . С того времени неблагодарное правительство в Мадриде только и думало о том, как унизить генерала-ветерана [662] Rodriguez Villa, Spinola, pp. 590 ff. . Его войска даже решили заменить армией Валленштейна. Какой смысл держать такую огромную силу на Балтике, если балтийский план провалился и остался лишь один реальный враг — мелкотравчатый король Швеции? Так рассуждал Оливарес, а Фердинанд, гораздо лучше информированный, должен был прислушаться к его мнению.

В мае 1630 года Фердинанд попросил Валленштейна отправить в Италию тридцать тысяч солдат, но не под его командованием, а под началом итальянского наемника Коллальто, кем, собственно, испанская партия в Вене давно и хотела заменить имперского полководца. Валленштейн ответил категорическим отказом, заявив, что не отдаст ни одного солдата [663] Hallwich, Briefe undAkten für Geschichte Wallensteins, Vienna, 1912, I, p. 33; Kiewning, I, pp. 147-148; II, pp. 26, 377, 462. . Начало разрыву с императором было положено.

Чуть раньше в том же месяце советники короля Швеции позволили своему монарху убедить их в том, что жизнь в стране остановится, если шведы незамедлительно не вторгнутся в Германию [664] Svenska Riksradets Prolokoll, II, p. 2. . И 29 мая, вверив совету своего единственного ребенка, принцессу Кристину, Густав Адольф отплыл из Стокгольма [665] Archenholtz, Historische Merkwürdigkeiten, Leipzig, 1751, II, p. 29. . Ришелье называл его «восходящим солнцем» [666] Richelieu, Memoires, ed. Petitot, II, XXV, p. 119. , Максимилиан Баварский — «протестантским Мессией» [667] Hurter, Ferdinand II, X, p. 231. , но для Фердинанда Габсбурга он был всего лишь «ничтожным узурпатором» [668] Фердинанд, конечно, считал законным королем Швеции Сигизмунда III Польского. в мерзлой стране на арктической окраине цивилизации. Если он так легко справился с датским королем, то ему ничего не стоит обрубить руки этой «шведской каналье» [669] Foerster, Wallenstein, I, p. 387. . Так окрестил короля Валленштейн на словах, но в реальной действительности ему было не до шуток. Валленштейн благоразумно решил, что лучше не пустить шведов на берег, чем потом пытаться изгнать их обратно в море. Он настаивал на усилении обороны побережья. Фердинанд не согласился, и тридцать тысяч солдат Валленштейна все-таки отправились на юг, в Италию.