Евгений Толмачев - Александр III и его время

Прокурором, поддерживавшим обвинение и требовавшим смертной казни подсудимых был назначен тайный советник Н. А. Неклюдов. Он был обескуражен и даже «совсем раздавлен» данным ему министром юстиции поручением. Особенно его тяготило то, что среди подсудимых по делу оказался А. И. Ульянов, сын его некогда любимого учителя в Пензенском дворянском институте Ильи Николаевича Ульянова. Как заметил Кони, «страдал он и на суде, но тем не менее в судебном заседании успел себя настроить в унисон с общим деланным настроением верноподданнического ужаса». Дело слушалось при закрытых дверях. В зал допускались только члены Государственного совета, министры, их товарищи, сенаторы и другая избранная публика.

Александр Ульянов отказался от защитника и выступил на суде с речью, в которой осудил режим самодержавия, заставивший членов группы пойти на тяжкое деяние — организацию убийства. Он говорил, что у них не было выбора, ибо в условиях царской России нет возможности открыто, без насилия бороться за счастье людей. «Среди русского народа, — заканчивал А. Ульянов с пафосом свою речь, — всегда найдётся десяток людей, которые настолько преданы своим идеям и настолько горячо чувствуют несчастье своей родины, что для них не составляет жертвы умереть за своё дело. Таких людей нельзя запугать чем-нибудь (201 в, с. 21—22).

Все подсудимые были приговорены к смертной казни. Однако Александр III утвердил смертную казнь только для пятерых: П. И. Андреюшкина, В. Д. Генералова, В. С. Осипанова, П. Я. Шевырева и А. И. Ульянова.

8 мая 1887 г. в 4 часа утра они были повешены в Шлиссельбургской крепости. Так как местность Шлиссельбургской тюрьмы не представляла возможности казнить всех пятерых одновременно, эшафот был устроен для трёх человек, и первоначально выведены для совершения казни Генералов, Андреюшкин и Осипанов, которые, выслушав приговор, простились друг с другом, приложились к кресту и бодро пошли на эшафот, после чего Генералов и Андреюшкин громкими голосами произнесли: «Да здравствует «Народная воля»!» То же самое намеревался сделать и Осипанов, но не успел, так как на него был накинут мешок. По снятии трупов вышеозначенных преступников, были выведены Шевырев и Ульянов, которые также бодро и спокойно вошли на эшафот, причём Ульянов приложился к кресту, а Шевырев оттолкнул руку священника. Прокурором, присутствующим при казни осуждённых в Шлиссельбургской крепости, был воинствующий реакционер, ставший затем министром, а накануне Февральской революции — председателем Государственного совета И. Г. Щешовитов, прозванный своими же подчинёнными Ванькой Каином» (161, т. 1, с. 17). О месте погребения узнали только в 1906 г. после ликвидации Шлиссельбургской тюрьмы. В 1919 г. на месте братской могилы всех погибших в Шлиссельбурге был сооружён памятник (221в, с. 357).

И. Д. Лукашевича и М. Н. Новорусского пожизненно заключили в крепость (освободила их революция 1905 г.). Остальных осудили на тюремное заключение, ссылку и каторгу в Сибирь.

Вся сила правительственных репрессий после раскрытия заговора направлена была против студенчества и университетов, которые Александр III называл не иначе, как революционными гнёздами и рассадниками революции (221а, с. 61).

В 1888 г., выполняя решение «Союзного террористического кружка», организованного в эмиграции, в Россию прибыла С. М. Гинсбург с целью собрать рассеянные остатки «Народной воли» и подготовить покушение на Александра III. В 1889 г. она была арестована, приговорена к смертной казни и погибла в Шлиссельбургской крепости. Народовольцы, а также близкие к ним организации продолжали действовать и в 90-е гг. В 1889-1890 гг. в Костроме, Владимире и Ярославле функционировала революционная организация под руководством М. В. Сабунаева.

На волне общественного подъёма осенью 1891 г. возникает ещё одна народовольческая организация — «Группа народовольцев» в составе М. С. Александрова (Ольминского), Е. М. Александрова, А. А. Ергина, Б. Л. Зотова, А. А. Федулова и других, в дальнейшем из-за арестов сильно обновившаяся. В идейном отношении большинство членов группы придерживались позиций «Народной воли», во взглядах других сказалось влияние марксизма. Работу группы направляли два центральных кружка: интеллигентский (Ергин, А. Н. Никитинский, В. И. Браудо, вёл агитацию среди студенческой молодёжи) и рабочий (руководил Е. А. Климанов, поддерживал связи с рабочими кружками, нелегальной кассой и др.). Члены группы в 1892 г создали «летучую» подпольную типографию в Петербурге, а в 1893 г. — подпольную типографию в Боровичском уезде Новгородской губернии. Организовав ряд кружков на промышленных предприятиях Петербурга, они в своей пропагандистской и агитационной работе поддерживали тесные связи с социал-демократами. В апреле 1894 г. группа была разгромлена властями. Однако осенью того же года «Группа народовольцев», несмотря на то, что большинство её членов оказалось под арестом, была вновь восстановлена. В практической работе с 1895 г. группа сблизилась с Петербургским «Союзом борьбы за освобождение рабочего класса», организовала работу подпольной Лахтинской типографии. В июне 1896 г. после провала типографии большинство членов «Группы народовольцев» и «Союза» было арестовано.

Итак, террор в стране потихоньку сошёл на нет под бдительным оком министра внутренних дел, шефа жандармов графа Д. А. Толстого и его преемника И. Н. Дурново. Заговорщики всех уровней и мастей были казнены, частично пребывали на каторге или ссылке. По данным неопубликованных официальных архивов, за 6,5 лет наиболее активного уничтожения «революционной заразы» (с 1881 по 1888 г.) полиция достигла таких результатов: рассмотрено дел — 1500; всего подверглось наказанию 3046 человек, из них приговорено к смертной казни — 20, на каторжные работы — 128, к ссылке в Сибирь — 681, к ссылке под надзор полиции в Европейскую часть России — 1500, к другим, более мягким наказаниям — 717 человек.

Кроме того, принимались и чисто политические методы. Была проведена корректировка реформ предыдущего царствования. Новый цензурный устав замкнул уста либеральной прессе. Жизнь продолжалась почти без сенсаций.

Эпоха великих реформ оказала самое благоприятное влияние на дальнейшее культурное развитие России. Никакие попытки консерваторов 80—90-х гг. не смогли приостановить, «заморозить» прогрессивный ход исторического движения. Ускоренное развитие капитализма сказалось на всём: политике, хозяйственной жизни, духовном облике населения, его быте, условиях жизни. Так же как и прежде, главными достояниями нашего народа в этот период, были величайшие произведения науки, литературы и искусства, которые являются для нас неиссякаемым источником оптимизма и уверенности в своих сил.