Евгений Толмачев - Александр III и его время

Палач Фролов, сняв поддёвку и оставшись в красной рубашке, начал с Кибальчича. Надев на него саван и наложив вокруг шеи петлю, он притянул её крепко верёвкою, завязав конец её на правом столбе виселицы. Потом он приступил к Михайлову, Перовской и Желябову. Желябов и Перовская, стоя в саване, потряхивали неоднократно головами. Последний по очереди был Рысаков, который, увидав других облачёнными в саваны и готовыми к казни, заметно пошатнулся; у него подкосились колени, когда палач быстрым движением накинул на него саван и башлык. Во время этой процедуры барабаны, не переставая, били мелкую, но громкую дробь. В 9 часов 20 минут палач Фролов, окончив все приготовления к казни, подошёл к Кибальчичу и подвёл его на высокую чёрную скамью, помогая войти на две ступеньки. Палач отдёрнул скамейку и преступник повис в воздухе. Смерть постигла Кибальчича мгновенно; по крайней мере, его тело, сделав несколько слабых кружков в воздухе, вскоре повисло без всяких движений и конвульсий.

Осуждённые, стоя в один ряд в белых саванах производили тяжёлое впечатление. Выше всех ростом оказался Михайлов.

После казни Кибальчича, вторым был казнён Михайлов. С ним дело обстояло сложнее. Он был повешен как бы четыре раза. Первый раз верёвка его оборвалась и он упал на ноги. Второй раз верёвка отвязалась и он упал плашмя. В третий раз верёвка растянулась. В четвёртый раз его пришлось приподнять, чтобы скорее наступила смерть, так как слабо была завязана верёвка.

За ним следовала Перовская, которая, сильно упав на воздухе со скамьи, вскоре повисла без движения, как и трупы Михайлова и Кибальчича.

Четвёртым был казнён Желябов, последним Рысаков. Этим двум пришлось промучиться больше. Фролов обоим надел петли слишком высоко, близко к подбородку, что и задержало наступление агонии. Пришлось их вторично спустить, повернуть узлы прямо к спинной кости и завязать их крепче. Причём Рысаков, будучи сталкиваем палачом со скамьи, несколько минут старался ногами придержаться к скамье. Помощники палача, видя отчаянные движения Рысакова, быстро стали отдёргивать из-под его ног скамью, а палач Фролов дал телу преступника сильный толчок вперёд. Тело Рысакова, сделав несколько медленных оборотов, повисло также спокойно рядом с трупом Желябова и другими казнёнными.

Казнь окончилась в 9 часов 30 минут. Фролов и его помощники сошли с эшафота и стали налево, у лестницы. Барабаны перестали бить. Начался шумный говор толпы. К эшафоту подъехали сзади две ломовые телеги, покрытые брезентами. Трупы казнённых висели не более 20 минут. Затем на эшафот были внесены пять чёрных гробов, которые помощники палача подставили под каждый труп. Гробы были в изголовьях наполнены стружками. На эшафот вошёл потом военный врач, который в присутствии двух членов прокуратуры освидетельствовал снятые и положенные в гроб трупы казнённых. Первым был снят с виселицы и положен в гроб Кибальчич, а затем другие казнённые. По освидетельствовании трупов, гробы немедленно накрыли крышками и заколотили. Затем они были помещены на ломовые телеги с ящиками и отвезены под сильным конвоем на станцию железной дороги для предания тел казнённых земле на Преображенском кладбище.

Вся процедура окончилась в 9 часов 58 минут. В 10 часов градоначальник дал приказ к разбору эшафота, что в было немедленно исполнено тут же находившимися плотниками, после того как палач Фролов, или, как он себя сам называет, «заплечных дел мастер», так и его помощники были отвезены в арестантских «хозяйственных фургонах тюремного ведомства» в литовский замок.

В начале одиннадцатого часа войска отправились в казармы; толпа начала расходиться. Конные жандармы и казаки, образовав летучую цепь, окружили местность, где стоял эшафот, не допуская к нему подходить черни и безбилетной публики. Более привилегированные зрители этой казни толпились около эшафота, желая удовлетворить своему суеверию — добыть кусок верёвки, на которой были повешены преступники.

Александра Викторовна Богданович отметила в своём дневнике в день казни: «У нас было много народу, каждый приходил с разными подробностями. Только один человек сказал, что видел людей, им (террористам. — Е. Т. ) выражавших сочувствие, — все в один голос говорят, что толпа жаждала их казни» (73, с. 55).

Период с 8 марта (после заседания Совета министров) до 29 апреля 1881 г. характеризуется существованием двух противостоящих сил в высших правительственных сферах. С одной стороны сложилась группа либеральной бюрократии в составе Лорис-Меликова, Абазы и Милютина, с другой — противоборствующая им во главе с Победоносцевым (на стороне которого были Посьет, Маков, Строганов) при несомненной поддержке молодого монарха. Довольно сильные ранее сторонники умеренно-либерального курса председатель Государственного совета вел. кн. Константин Николаевич и председатель Комитета министров Валуев фактически потеряли влияние. Половцов в середине марта со слов Абазы записывает в своём дневнике весть о предполагаемом увольнении вел. кн. Константина Николаевича со всех его должностей (6, л. 18, с. 208—209). Валуев сам помечает, что «с того дня (8 марта. — Е. Т. ) моя роль председателя Комитета министров сохранилась по форме, но прекратилась по существу вне стен Комитета» (78, с. 154). Постепенно влияние Победоносцева и его группы возрастает. Обер-прокурор Синода становится ближайшим политическим советником и наставником Александра III. Он упорно добивается увольнения Лорис-Меликова и рекомендует вместо него на пост министра внутренних дел графа Н. П. Игнатьева.

По совету Победоносцева петербургским градоначальником вместо генерал-майора А. В. Фёдорова 9 марта назначается 44-летний ковенский губернатор генерал-майор Н. М. Баранов, бывший моряк, исключённый по суду из морской службы. Личность нового градоначальника была довольно противоречивой. С одной стороны, это был человек решительный, на редкость энергичный и инициативный, заботящийся о своих подопечных, с другой — горяч, не допускал возражений, принимал необдуманные решения. Некоторые считали, что его выдвигали исключительные обстоятельства: война, смутное время, холерная эпидемия.

С каждым днём преобладающее влияние на государственные дела начинает оказывать брат царя великий князь Владимир Александрович, «который притом выказывает чрезмерную самоуверенность». 15 марта вышел манифест о назначении регентства в случае кончины царствующего ныне монарха ранее совершеннолетия наследника престола. Во главе регенства в таком случае станет вел. кн. Владимир Александрович.

В этот период на политической сцене появляются новые лица, влияние которых быстро растёт. По рекомендации Победоносцева 24 марта на место князя А. А. Ливена министром государственных имуществ становится граф Н. П. Игнатьев, вместо А. А. Сабурова министром народного просвещения назначается барон А. П. Николаи. Перемены произошли и в персонале, окружающем императора. На место генерал-адъютанта А. М. Рылеева комендантом императорской главной квартиры назначен генерал-майор свиты Н. П. Литвинов. «Удаление Рылеева, — пишет Милютин, — надобно было ожидать: он был при покойном государе самым доверенным домашним человеком в негласной его семье; преемник его Литвинов — человек бесцветный, привыкший к роли дядьки при юных великих князьях» (187, т. 4, с. 47).