Пирс Брендон - Упадок и разрушение Британской империи 1781-1997

Националисты, которые делали политический капитал на том, что они называли «постоянным выкачиванием богатств» с субконтинента в Соединенное Королевство, правдоподобно утверждали: «Индия истекает кровью, и это может привести к гибели» [1423] B.M.Bhatia, «Famines in India» (Delhi, изд. 1967), 271. . Поэтому Конгресс стал сильнее, и на некоторое время в нем было два конкурирующих лидера — революционер, зачинщик и смутьян Тилак и сторонник социальных реформ Гопал Кришна Гокхале.

Тилак вдохновлял многочисленных последователей-индуистов, вспоминая о прошлой славе Индии, которая воплощалась в правителе-маратхи Шиваджи. Ему нравилось насилие, использованное Шиваджи. Сам он был связан с покушением на одного высокопоставленного британского чиновника во время празднования 60-летия царствования королевы Виктории в 1897 г.

В отличие от него, Гокхале был либеральным гуманистом, который использовал западные традиции, представлявшие собой особую привлекательность для образованной молодежи Бенгалии. Некоторые из этих молодых людей стали такими диссидентами, что ели мясо, пили пиво и приветствовали злобную богиню Кали словами: «Доброе утро, мадам!» [1424] Seal, «Indian Nationalism», 196. У большинства была страсть к свободе, которая стимулировалась изучением классической литературы и языков. Как сказал писатель Нирад Чоудри, «казалось, мы чувствовали на наших плечах вес невидимой тоги» [1425] N.C.Chaudhuri, «The Autobiography of an Unknown Indian» (1951), 223. .

Ганди сравнивал Тилака с турбулентным, таинственным океаном, а Гокхале — со спокойным, заманчивым и привлекательным Гангом. В нем самом они сливались, формируя единый поток от пересекающихся течений индийского национализма.

Ганди обладал «уникальной способностью» соединять привлекательность Тилака для масс с нравственным примером Гокхале [1426] S.A.Wolpert, «Tilakand Gokhale» (Berkeley, CA, 1962), 253. .

* * *

Тем временем самый активный, трудолюбивый, амбициозный и хвастливый из всех вице-королей Индии, лорд Керзон из Кедлстона, попытался убить Конгресс добротой. Он вознамерился дать Индии лучшее правительство из всех, которые у нее когда-либо были.

Индостан возбуждал воображение Керзона с тех пор, как еще мальчиком в Итоне, он услышал, как Фитцджеймс Стивен рассказывает о владении Британией восточной колонией, «более густонаселенной, более поразительной и более полезной, чем Рим».

Обращение Стивена было полно «банальностей из школьных учебников» [1427] R.J.Moore, «Curzon and Indian Reform», MAS, 27, 4 (1993), 722. , как заявлял Керзон с характерным для него высокомерием. Но благодаря ему у него возникло видение Индии — оси имперской славы и талисмана британского величия. Поэтому он готовился к исторической роли в британском правлении.

Керзон отлично учился в Оксфорде. Он женился на американской наследнице, много путешествовал по Востоку. Вначале путешественник арендовал у театрального костюмера множество иностранных декораций, большие золотые эполеты, огромные сапоги-«веллингтоны» со шпорами и гигантский кривой меч.

Керзон выпустил много работ и сделался главным парламентским авторитетом по Азии.

Молодой Джордж Натаниэль Керзон, который, как говорили, имеет привычки младшего члена королевской семьи без типичных для них неспособностей, дал ясно понять: ему самой судьбой предначертано сесть на трон вице-короля в Индии. Трон очень удачно размещался в Доме правительства, спроектированном по типу его собственного родового имения.

Над ним посмеивались, называя «самым высшим лицом», «Георгом пятым», «Божьим дворецким». Но величественные манеры были для этого аристократа такими же важными, как воздух, который он вдыхал. Помпа оказалась естественной для него средой, а помпезность — инстинктивным образом жизни, хотя иногда он прокалывал и то, и другое копьями грубости или непристойности.

Лорд Бивербрук не мог понять, как Керзон одновременно может быть и остроумным, и скучным. Будущий вице-король вел себя с «лакированной самоуверенностью» [1428] Gilmour, «Curzon», 30, 104, 102. , а то и откровенной наглостью. В конце жизни, когда бой Биг-Бена мешал ему отдыхать, Керзон пытался добиться отключения часов.

Он осознавал ответственность Великобритании перед миром и воплощал «старое римское качество — значимость» [1429] H.Nicolson, «Curzon: The Last Phas»e (New York, изд. 1974), 12. . Он постоянно писал, никогда не останавливаясь, чтобы подумать, и как-то раз послал жене письмо на ста страницах. Керзон говорил высокопарно, напыщенно, хотя (как заметил один друг) его слова всегда были слишком большими для его мыслей.

«Он говорил словами Гиббона, — утверждал лорд Дабернон, — а отдавал приказы языком, который не опозорил бы Цицерона, обращающегося к римскому Сенату… "Горничная, широко раскройте оконные створки", "Лакей, добавьте топлива в огонь"» [1430] D.Abernon, «Portraits», 25 и 28. .

Когда он стал вице-королем в Индии в 1899 г., как раз перед своим сороковым днем рождения, Керзон одинаково повелительно и властно вел себя со всеми индусами, независимо от их ранга. Он относился к принцам, как к группе необразованных и неуправляемых школьников, которых нужно дисциплинировать ради их же блага. Они же должны были испытывать благоговейный трепет от утверждения им власти.

В качестве эпиграфа для своей книги «Британское правительство в Индии» Керзон выбрал обращение, которое использовал еще один покоритель Дели, Тамерлан, к турецкому преемнику римских императоров в Константинополе. В цитате Гиббона оно звучит следующим образом: «Разве вы не знаете, что крупнейшая часть Азии подчиняется нашему оружию и нашим законам? Что наши неуязвимые силы простираются от одного моря до другого?

Что земные монархи выстраиваются в очередь перед нашими воротами? И что мы заставили саму фортуну наблюдать за процветанием нашей империи?» [1431] Gibbon, «Decline and Fall», III, 836.

Но, хотя Керзон являлся теневым монархом того, что, как он надеялся, станет тысячелетним правлением, вице-король сохранял сомнения Гиббона насчет того, продержится ли это самое правление хотя бы сто лет.

Керзон признавал рост национального самосознания, которое «никогда не сможет полностью смириться с чужеземным правлением». Он повторял банальность о том, что индусы скорее предпочтут свое собственное плохое правление хорошему британскому. И лорд нацелился «отложить давно желаемый день предоставления свободы», отказав Конгрессу в том, чего тот страстно желал. Это была «больная мозоль, которой можно не дать никогда зажить, раздражая ее» [1432] D.Dilks, «Curzon in India», I (1969), 95 and 237. .

Если напряженная работа была критерием, то администрация Керзона соответствовала его возвышенным стремлениям. Его существование в роли вице-короля представляло собой «бесконечный тайфун долга» [1433] Earl of Ronaldshay, «The Life of Lord Curzon», II (1928), 143. . Если перефразировать «Тайме», он пристрастился к правлению так, как другие к выпивке [1434] «The Times» за 31 января 1921 г. .