Пирс Брендон - Упадок и разрушение Британской империи 1781-1997

Хьюз настаивал, что Австралия — белая Австралия — может быть свободной, только если является частью победоносной Британской империи. Поэтому она должна мобилизовать всех доступных мужчин. Те, кто выступал против призыва на военную службу (профсоюзные деятели, ирландские католики, пришедшие в ярость после казни британцами лидеров дублинского Пасхального восстания, и большинство австралийцев, сражающихся во Франции) говорили: он хочет послать своих соотечественников за море, чтобы импортировать дешевую азиатскую рабочую силу. Они победили на двух референдумах по этому вопросу (в 1916 и 1917 гг.), с лозунгом, который являлся по-настоящему губительным для имперской солидарности: «Ставьте Австралию первой!»

Парадоксально, что Хьюз делал именно это в советах империи и союзников. Он оставался лидером национальной коалиции у себя на родине, несмотря на двойное поражение, при этом получил признание за границей. Премьер стал таким агрессивным империалистом, что его речи звучали, будто у оратора из отдельного и не совсем дружественного государства или у пророка из малонаселенного района, словно глас вопиющего в пустыне. Он относился с пренебрежением к британским генералам и настаивал: метрополия должна относиться к Австралии, как к союзнику, а не помощнику или придатку. Он требовал доктрину Монро для Тихого океана и установил новые дипломатические связи с США, предупреждая: в следующей войне Япония может перейти на другую сторону. После Первой Мировой Хьюз получил независимое представительство для Австралии (как и другие доминионы) на Парижской мирной конференции.

Здесь он высмеял хвастовство, пустословие и разглагольствования утопических миротворцев вроде Вудро Вильсона, назвав его «рожденным на небесах» [1624] Clark, «History of Australia», VI, 112. . (Его самого президент США прозвал «опасным шалопаем и распространителем заразы») [1625] M.MacMillan, «Peacemakers» (изд. 2003), 56. .

Хьюз пытался получить большую компенсацию от Германии и навязать англо-саксонский контроль над колониями на Тихом океане. Он получил австралийский мандат над германской Новой Гвинеей. Однако когда Вильсон спросил, будет ли у местных жителей доступ к миссионерам, Хьюз заверил его, что будет, поскольку при нынешнем положении вещей «у несчастных аборигенов… недостаточно еды» [1626] W.M.Hughes, «Policies and Potentates» (Sydney, 1950), 242. .

Но распределение дальневосточных трофеев стало яблоком раздора между Хьюзом и Ллойд-Джорджем, который считал себя обязанным выполнить британские обязательства перед Японией. В конце концов, два премьер-министра стали оскорблять друг друга на валлийском языке. Вероятно, это была очень странная перебранка, поскольку Хьюз, судя по всему, плохо говорил на этом языке и умело манипулировал своим слуховым аппаратом («электрической ушной трубой»), чтобы отрезать замечания, которые не хотел слышать. Но Ллойд-Джордж закипел и заявил, что не позволит на себя давить «какому-то проклятому маленькому валлийцу» [1627] Fitzhardinge, «Little Digger», II, 318 and 292. .

Хьюз столь же резко высказался по поводу Лиги Наций. При поддержке сэра Роберта Масси, премьер-министра Новой Зеландии, он помог аннулировать предложение Японии о включении в Устав положения, направленного на расовое равенство. Хьюз заявил, что он скорее появится голым в кабаре «Фоли-Берже», чем на него согласится.

Но, отрицая претензии, основанные на участии в войне Японии, он продвигал претензии Австралии, чьи шестьдесят тысяч погибших давали ей право войти в семью наций на равных основаниях. Кроме того, в следующее десятилетие белые доминионы добились формального равенства и автономии в рамках империи. Благодаря отваге и доблести АНЗАК, как заявил Хьюз, австралийцы «надели тогу зрелости» [1628] Clark, «History of Australia», VI, 17. .

Они не сразу и не полностью сбросили наследие периода опеки и обучения. Еще на протяжении жизни одного поколения австралийцы, а в еще большей степени новозеландцы, держались за детские поводки матери-метрополии, особенно — в сфере международной политики. На самом деле, в 1975 г., когда генерал-губернатор вытеснил премьер-министра, романист Патрик Уайт смог пожаловаться, что его «предположительно современная страна все еще, к сожалению, является колониальным овечьим пастбищем» [1629] P.White, «Flaws in the Glass» (1981), 232. .

Во многих смыслах полуостров Галлиполи усилил верность империи в годы между двумя мировыми войнами. Иконография военных мемориалов Антиподов особенно красноречива. Многие отдавали должное жертвоприношениям империи, которые включали и национальные приношения. Так что классические обелиски превосходили количественно статуи диггера, лавровые венки встречались чаще, чем листья папоротника, а надписи показывали, что «независимые австралийцы все еще остаются британцами» [1630] K.S.Inglis, «World War One Memorials in Australia» в «Guerres Mondiales et Conflits Contemporains», 167 (июль 1992 г.), 58. .

Еще более пылкими в этом плане оказались новозеландцы, тоже считавшие себя британцами. На мемориале на Бруклин-хилл, выходящем на Веллингтон, имелась типичная надпись: «Родина призвала, и они пришли» [1631] J.Phillips, «Was the Great War New Zealand's War?» в C.Wilcox (ред.), «The Great War» (Canberra, 1995), 67. . И День АНЗАК отмечался, как самый священный праздник Австралии, но — в контексте большой Великобритании. В Виктории, в первую годовщину высадки на полуострове Галлиполи, архиепископом (и не меньше) было объявлено: Австралия, изначально отдаленное поселение в южных морях, теперь стала «настоящей частью империи» [1632] Robertson, «Anzac and Empire», 247. .

С другой стороны, миф об АНЗАК содержал достаточно правды и силы, чтобы генерировать чисто националистические эмоции, а особенно, среди радикалов. Стало обычным делом объявлять: Австралия родилась заново на полуострове Галлиполи, новая нация была создана в духе пожертвования и восстановлена кровью мучеников. Говорили, что Новая Зеландия испытала благословенное рождение, обнаружила независимый характер и получила непреодолимый импульс, толкающий ее к национальному самосознанию. Ее народ повзрослел, новозеландцев стали называть «киви». По словам одного священника-методиста, «средний человек не является империалистом, потому что к Новой Зеландии относились не как к партнеру, а как к ребенку» [1633] Sinclair, «Destiny Apart», 172. .

Два доминиона в полушарии Антиподов теперь имели свои собственные военные традиции. Они получили самоуважение, которое соответствовало пренебрежению и презрению (иногда — с примесью горечи), которые многие испытывали по отношению к британскому правлению. У них были герои, чья доблесть заслуживала прославления не в заголовках, а в гекзаметрах, как сказал Комптон Макензи. Они имели на своем счету военные подвиги и достижения, которые не всегда должным образом оценивались метрополией. Самое странное отдание долга (морякам австралийского корабля его величества «Сидней», который потопил немецкий крейсер «Эмден»), принадлежит перу империалистического рифмоплета сэра Генри Ньюболта: