Пирс Брендон - Упадок и разрушение Британской империи 1781-1997

В Англии наблюдалось отвращение общественности, выступавшей против увеличения использования «бесчестных методов» для защиты империи. Протесты слышались от Оттавы до Дели, от Кейптауна до Сиднея, от Рима до Вашингтона. Американская обеспокоенность вызывала особую тревогу у Ллойд-Джорджа и Черчилля. Писатель Филипп Гиббс был поражен всеобщим «удивлением и негодованием из-за того, что Англия, защитница малых народов, друг свободы, выступавшая за самоопределение народов, принимает прусскую политику в Ирландии после войны. Ведь, в конце концов, сотни тысяч ирландцев сражались за империю» [1812] H. Martin, «Ireland in Insurrection» (1921), 11. .

«Кровавый» Бальфур сам хотел «покончить с этим нарастающим, омерзительным, неблагородным и низким конфликтом» [1813] Jones, «Whitehall Diary», III, 65. . Во время визита в Белфаст в июне 1921 г. Георг V говорил о примирении и мире среди всех своих подданных.

К удивлению Коллинза, силы бойцов которого были на исходе, британское правительство сделало резкий поворот на сто восемьдесят градусов. Учитывая предупреждение фельдмаршала Уилсона о том, что потребуется гораздо большая военная сила для разгрома Ирландской республиканской армии, Ллойд-Джордж вместо этого предложил переговоры. В июле было достигнуто перемирие. Сам де Валера участвовал в изначальных переговорах, устроенных премьер-министром перед огромной картой мира, на которой империя была отмечена красным цветом.

Конфронтация закончилась крахом. Как сказал Уэльский Чародей, спор с этим католическим консервативным националистом напоминал попытку сбора ртути вилкой. Ирландский вождь явно изучал Макиавелли, но был последователем Христа. Поняв, что компромисса не избежать, он вернулся в Ирландию и отправил группу в Лондон. Ее возглавили Коллинз и Гриффит. Последовали несколько месяцев жестких споров, кульминацией которых стала угроза возобновить войну. Поэтому 6 декабря 1921 г. обе стороны договорились об условиях.

Коллинз правильно предсказал, что подписал собственный смертный приговор. Частично это произошло оттого, что делегация Шин Фейн приняла раздел Ирландии, хотя ожидала, что комиссия по определению границ сократит Ольстер так, что он не сможет выжить сам по себе. Но главным аргументом против Коллинза и его коллег было то, что договор не предоставил республику — то, что один ирландский писатель назвал «мистическим, истерическим, невротическим объектом поклонения» [1814] R.S.O'Hegarty, «A History of Ireland under the Union» (1952), 781. . Вместо этого новое Ирландское Свободное Государство осталось в рамках Британской империи и дало клятву верности королю.

Те, кто был на британской стороне и работал по урегулированию вопроса, считали «англо-ирландское примирение чудом, возрождением нации, спасением Содружества» [1815] Hancock, «Smuts», II, 61. . Это термин генерала Смэтца, который только что был официально принят. Твердокаменные и несгибаемые говорили, что трусливая капитуляция Англии перед орудиями и бомбами обрекла империю на крах.

После ожесточенных дебатов в ирландском Парламенте договор был ратифицирован с перевесом в несколько голосов. Сам де Валера выступил против него, но Гриффит сформировал временное правительство.

Вопрос разделил Ирландскую республиканскую армию, а также и Шин Фейн. В 1922-23 гг. ирландцы сражались друг с другом в гражданской войне, которая оказалась более яростной, чем конфликт с Англией. Коллинза застрелили, он стал жертвой собственной организации. Однако его аргумент оказался важнейшим. Договор исполнил мечту Парнелла о конце унии. Он дал новому государству некоторую степень независимости — статус доминиона по канадской модели. Это позволило эволюцию республики, как ее представлял Пирс. «Соглашение дало не конечную свободу, к которой стремятся все нации, — сказал Коллинз, — а свободу ее достичь» [1816] Lyons, «Ireland since the Famine», 444. .

Де Валера жил, чтобы воспользоваться преимуществами полученной свободы, формируя как прошлое, так и будущее нации. Как премьер-министр Ирландии, он открыл мемориал мученикам Пасхального восстания у Главпочтамта Дублина, который считали более священной землей, чем Айлендбридж. Основа памятника была сделана из коннемарского мрамора. На ней выбили прокламацию 1916 г., а представлял он смерть Кухулина, древнего гаэльского героя, который символизировал «бесстрашие, смелость, прочность и постоянство нашего народа» [1817] N.C.Johnson, «Ireland, the Great War and the Geography of Remembrance» (Cambridge, 2003), 149. .

Два года спустя, в 1937 г., де Валера ввел новую конституцию для Ирландского Свободного Государства, которая отвергала корону. Это было политическое отступничество с точки зрения империалистов вроде УинстоНа Черчилля, который стал называть страну «дьявольской Ирландией» [1818] Dwyer, «De Valera», 285. . Но конституция стала самым важным шагом к разрыву последних связей с Британской империей. Ирландия освободилась от применения власти метрополии и помогла своим примером освободить другие государства.

* * *

Британцы пытались подавить одно националистическое восстание (в Ирландии) и одновременно пытались лелеять, развивать и поощрять другое (на Ближнем Востоке). Турки нанесли союзникам сокрушительные удары на полуострове Галлиполи и у Эль-Кута. В начале 1916 г. они были готовы ударить через Синайский полуостров по Суэцкому каналу.

Поэтому Великобритания подбадривала и стимулировала арабов к восстанию против хозяев из Османской империи. Номинальным лидером восстания, которое началось в Хиджазе, скалистой провинции, граничащей с Красным морем, стал шариф Хусейн из Мекки — яростный местный правитель, предками которого были и Мухаммад, и Адам. (Он любил рассказывал о своей генеалогии). Последовавшая кампания стала имперским эпосом, сияла восточной романтикой среди мрака Армагеддона, а посему и была раздута в западной прессе. Ее герой, Лоуренс Аравийский, сам создал свою легенду и благодаря искусству, и благодаря действиям.

Книга Т.Э. Лоуренса «Семь столпов мудрости» (1926 г.) — это огромная, сложная, богато сотканная и красиво сложенная сага об арабском восстании, в лидерах которого он зажег «огонь энтузиазма, который подожжет всю пустыню» [1819] Lawrence, «Seven Pillars», 42. .

Все еще неясно, насколько великолепный рассказ Лоуренса обязан его воображению. Ведь даже почитатели утверждали, что ему верить нельзя. Бернард Шоу отмечал: Лоуренс не является «монстром достоверности» [1820] P.Knightley, C.Simpson, «The Secret Lives of Lawrence of Arabia» (1969), 215. . Джон Бьюхан говорил: «Он был первоклассным стрелком» [1821] J.Buchan, «Memory Hold-the-Door» (изд. 1945), 226. . Обри Герберт считал его «странным гномом, наполовину скотиной и хамом, но тронутым гениальностью» [1822] M. FitzHerbert, «The Man who was Greenmantle» (1983), 144. .