Пирс Брендон - Упадок и разрушение Британской империи 1781-1997

Несомненно, королева была заторможенной, замкнутой и неискушенной. В 1948 г. она сопровождала своего отца в Южную Африку, где, на местной инвеституре он передавал медали чиновнику, «чтобы чистые белые руки короля никогда не касались чернокожего человека» [3024] С. Douglas-Home, «Evelyn Baring: The Last Proconsul» (1978), 153. . И она в дальнейшем признавала, что среди ее любимых телевизионных программ было «Шоу черных и белых менестрелей». В любом случае, в Нигерии господствовал строгий протокол.

Более того, британские официальные лица имели склонность монополизировать королеву и ее свиту из тридцати человек. Один нигериец выразил протест в стихах:

Замкнутость была оправдана беспокойством за безопасность королевы среди людей, которые, как говорили, «славятся своей возбудимостью» [3026] Sharwood Smith, «But Always», 317. . Зик заявлял: полиция запугивала граждан, а временами применялись такие суровые меры безопасности, что королевская процессия следовала по «улицам, почти совершенно освобожденным от зрителей» [3027] Bello, «My Life», 180. . Однако белые гражданские служащие страстно желали престижа, который давала близость к ее величеству. С центра улья они также ограничивали поток королевского меда — большое количество белых получили награды, но только один африканец удостоился медали за свою службу.

Это оскорбило ряд известных нигерийцев, но гораздо большее их число выступало против грубых стереотипов, в соответствии с которыми их изображала британская пресса. Чернокожие журналисты ругали Флит-стрит за плевки «в африканскую расу Нигерии» во время тура и призывали к карательным мерам, чтобы остановить мерзкий поток яда [3028] CULRCMS 133/3. . Они добавляли: если подобное неправильное представление продолжится, то Нигерия может решить стать республикой. Так и на самом деле и случилось в 1963 г., через три года после получения независимости. Еще через три года один из немногих африканцев, которые видели королеву вблизи, пока она находилась в стране, майор ПВО Иронси, стал первым нигерийским военным диктатором.

В общем и целом, с учетом всего, визит королевы оказал малое позитивное влияние, и Леннокс-Бойд не смог удерживать имперское правление долгое время, несмотря на глубокий разрыв в самой Нигерии, что давало Ленноксу-Бойду достаточно оправданий для оттягивания. У Министерства по делам колоний все еще оставалось место для маневрирования. Оно проводило конференции. Оно отправляло комиссии, придумывало компромиссы. Оно же поддерживало скромного, красноречивого и поддающегося влиянию Абубакара, который стал первым премьер-министром страны в 1957 г. Эта поддержка включала попытку дискредитировать Аволово, как опасную «горячую голову», а Зика — как «трусливого обманщика, окруженного гиенами-помощниками» [3029] Lynn, «Nigeria», ч. II, 80, 184 и З. . Последний губернатор, сэр Джеймс Робертсон, который сохранял высший контроль, свободно использовал грязные трюки. Коммуникации Зика перехватывались, а старшие британские служащие организовали сложную и хитрую «регулировку выборов» [3030] CUL RCMS 113/23. H.Smith, «A Squalid End to Empire», «Ruskin Record» (август 1992 г.), 2. . Они использовали и племенные антипатии. Зик, который стал первым президентом страны, в дальнейшем писал: «Нигерийскими лидерами двигали имперские интересы, чтобы их энергия рассеялась, и они повернулись против собственного народа» [3031] CUL RCMS 136/31, B.Azikiwe, «Military Revolution in Nigeria» (гл. 30), 32. .

Однако появление свободной Ганы в 1957 г. отправило «шоковую волну» [3032] Sharwood Smith, «But Always», 362. эмоций сквозь националистические круги Нигерии. Начался эффект домино, который освобождал одну зависимую территорию Западной Африки за другой. Сам Абубакар, представляя консервативный север, добавил движущей силы, и ей стало невозможно противостоять. Позиция Великобритании ослабла от ухода колониальных чиновников, которые увидели библейские письмена на стене. Она еще более ухудшилась от прихода генерала де Голля, который в 1958 г. дал французским территориям в Западной Африке, полностью окружавшим Нигерию, право решать собственную судьбу.

Поэтому Робертсон рекомендовал Министерству по делам колоний забыть про аргументы о необходимости подождать и посмотреть, смогут ли районы сами собой управлять. Он решил четко установить дату предоставления национальной независимости. Робертсон заявлял, что это нужно сделать добровольно, а не доводить до того, что Нигерию вырвут у Великобритании после антиимпериалистической агитационной кампании, которую с радостью возглавят Зик и Аволово.

Леннокс-Бойд с неохотой согласился, желая сохранить интересы Британии, как военные, так и коммерческие, в новой дружественной стране Содружества. Кабинет решил, что Нигерия должна поднять собственный флаг 1 октября 1960 г.

Леннокс-Бойда беспокоили опасности раскола и взяточничества, и он сомневался, будет ли самоуправление в Нигерии хорошим управлением [3033] Lynn (ред.), «Nigeria», ч. II, 567. . Гиббон мог бы ответить, что независимость — это первое из земных благословений, а коррупция — «самый верный симптом конституционной свободы» [3034] Gibbon, «Decline and Fall», I, 805. .

* * *

Соседние фишки домино упали с еще большей скоростью. В 1959 г. Айан Маклауд, который превратился из плейбоя в политика, сменил Леннокс-Бойда на посту министра по делам колоний. Он был настроен быстро действовать в Африке. Новый министр признавал, что это опасно, оценивая шансы взглядом азартного игрока. Но еще опаснее было бы сдерживать поток национализма.

Это особенно верно в случае колоний поселенцев, где Маклауд стал «белой надеждой черных и «черным животным» для белых» [3035] R.Blake, «A History of Rhodesia» (1977), 328. .

Поэтому министр начал «преднамеренное ускорение движения к независимости» [3036] R.Shepherd, «Iain Macleod» (изд. 1995), 162. . В Западной Африке Сьерра-Леоне получила свободу в 1961 г., а маленькая Гамбия, которая едва ли могла себя обеспечивать, последовала за ней в 1965 г. Так Великобритания полностью лишилась своего положения в регионе в течение восьми лет. Но процесс оказался менее прямым, чем предполагает образ домино.

Падение ускорилось не только благодаря националистическому давлению, но и из-за международных импульсов и внутренних проблем. От Зика и ему подобных можно было ожидать высказываний о том, что империализм — это «преступление против человечества» [3037] Azikiwe, «Speeches», 158. . Однако после Суэцкого кризиса подобное ощущение стало глобальным заклинанием. Оно звучало в США. Его повторяли в Канаде, где обнаружение имперской вины Британии, как говорили, напоминало «выяснение того, что любимый дядя арестован за изнасилование» [3038] Mansergh, «Commonwealth Experience», 347. . Эти слова эхом прокатились по Азии, отдались и в Африке, когда де Голль вывел Францию из кровавой гражданской войны в Алжире, а Бельгия, опасаясь подобной катастрофы в Конго, тоже вырвалась и сбежала.