Пирс Брендон - Упадок и разрушение Британской империи 1781-1997

Такая жадность привела к стычкам в 1840-е гг. Антагонизм усилился в 1850-е гг., когда поселенцы получили провинциальную автономию под волевым губернаторством сэра Джорджа Грея. Один колонист заявил, что предпочтет, чтобы им правил «негр на месте, а не совет ангелов в Лондоне». Ведь первого-то можно обезглавить! [564] Mansergh, «Commonwealth Experience», 103.

К этому времени количество белых превышало численность маори, и они приобрели примерно половину всей площади Новой Зеландии, платя по половине пенни за акр. Это был род римской оккупации страны, которая «во многом находилась в том же состоянии, в котором пребывала Британия, когда высадился Цезарь».

Более того, читатели Гиббона обнаружили: местные жители напоминают аттакотов, каннибалов из Каледонии, которым так нравился вкус человеческой плоти, что они атаковали пастухов, а не овец [565] Hursthouse, «New Zealand», I, 97 и 11. . Такие существа едва ли подходили для современного мира, и гибель маори казалась неизбежной и скорой. Один гуманист заметил: «Наш простой долг, как хороших и сочувствующих колонистов — поправить для них подушку умирающего» [566] В. Porter, «The Lion's Share: A Short History of Imperialism 1850-1983» (изд. 1984), 22. .

Но когда в 1860-е гг. началась война, маори показали, что ни в коей мере не отживают свой век — что угодно, только не это! Они защищались с мастерством Вобана и изобрели форму траншейной войны, которая могла бы кое-чему научить сэра Дугласа Хейга. Аборигены вполне соответствовали британским офицерам в качестве командования [567] J.Belich, «The New Zealand Wars» (Auckland, 1986), 23. , нанеся серию унизительных ударов по противнику и заставив его отступать. В конце концов, местные войска не столько потерпели поражение, сколько были подавлены и деморализованы, столкнувшись с 18 000 британских солдат.

Британские войска отправили в ответ на преувеличенные отчеты об агрессии маори, которые передавал сэр Джордж Грей во время второго губернаторского срока. В нем жило яростное стремление опекать, поучать и вмешиваться, когда не просили. Губернатор Грей любил провоцировать дразнить гусей. Но Лондон негодовал из-за расходов, в особенности, когда поселенцы захватили новые участки территории у местных жителей. Поэтому войска оттянули (последние — в 1870 г.) А «пакеха» соединили свои местные правительства в централизованное государство, столицей которого стал Веллингтон. Его белые жители, самые английские из Джонов Буллей, которые считали свою страну сливками Британской империи [568] A.Trollope, «Australia and New Zealand», II (1873), 457. , после отплытия британских легионов чувствовали, что их предали.

Многие новые новозеландцы лелеяли основополагающий миф, который с готовностью продвигал Эдвард Гиббон Уэйкфилд, миф о том, что их колония — это реинкарнация старой доброй Англии. Отдаленная во времени и пространстве от метрополии с темными сатанинскими фабриками (от которых зависела экономика Новой Зеландии, экспортировавшей шерсть), Британия на крайнем юге казалась сельскими Елисейскими Полями. Она привлекла «самый ценный класс эмигрантов со времен основания поселений «кавалеров» (роялистов) в Делавере и Вирджинии» [569] E.G.Wakefield, «A View of the Art of Colonization» (1849), 221. . Среди них были знатные семьи, землевладельцы, опытные ремесленники разных профессий, богословы, купцы и торговцы с хорошей репутацией. Иногда попадались офицеры в отставке, «старые усы», ушедшие со службы в Индии [570] Hursthouse, «New Zealand», II, 640. .

Новая Зеландия, этнически однородная, социально хорошо упорядоченная и нравственно целостная, должна была отразить господствующую колониальную тенденцию к американизации [571] TCholmondeley, «Ultima Thule» (1854), 324. . Такое сопротивление отражено в неопубликованном письме одного стесненного в средствах британского иммигранта Джорджа Торнхилла, который комментировал «постоянную лавину герцогов», прибывавших в 1890 г.: «Люди здесь гордятся своей демократичностью. Но поражает, сколько усилий они прилагают, чтобы увидеть какого-нибудь дворянского отпрыска. Только вчера большая толпа ждала, чтобы хотя бы одним глазком взглянуть на графа Кинтора, который проезжал мимо на пути в Данидин» [572] CUL RCMS 304. Письма семьи Торнхиллов; письмо Джорджа Мини Торнхилл от 1 января 1890 г. .

Если выразиться кратко, то Новая Зеландия была «колонией джентльменов» [573] ОНВЕ, 111,582. . Но этот миф о создании, который связывал страну с ее родительницей, находящейся через океаны, одновременно отрицал любую связь с преступной «сестрой», отделенной всего лишь Тасмановым морем.

Однако легенда уравновешивалась мощным контр-легендой.

В нем содержалось столько же (если не больше) правды. Он представлял Новую Зеландию, как «новую Британию» [574] R.Taylor, «New Zealand and Its Inhabitants» (1853), 269. , страну будущего, а не прошлого. Несмотря на деревянные коробки домов [575] S. Butler, «A First Year in Canterbury Settlement» (изд. 1964), 33. , которые уродовали Крайстчерч, грубые строения Кентербери [576] Reeves, «White Cloud», 179. и убогие и грязные лагеря золотодобытчиков в Отаго, здесь царил прогрессирующий рай. Большинство первопроходцев этих мест были шотландцами с прямой осанкой и ирландцами с твердыми кулаками. Другие напоминали «вариант англосаксонской расы из Кентукки» [577] Thomson, «Story of New Zealand», II, 213. .

Все эти первопроходцы были эгалитаристами. Они враждебно относились к практике чаевых и плохо подходили для работы домашней прислуги. Это была колония людей, которые не считали ливрейного лакея необходимым атрибутом. «Они, как выпускники Оксфорда, не стали бы спасать тонущего человека только потому, что не были с ним представлены друг другу». Снобы там были не к месту, как «танцующая собака во время охоты на лис» [578] Hursthouse, «New Zealand», II, 631. .

Даже этническая гордость оказалась неприемлемой для тех, кто хотел, чтобы все было по-новому. Смесь крови белых людей и маори создаст прекрасный новый народ. Один сторонник смешения рас сделал вывод: «Каждый день становится все более вероятным, что когда-то провидческая надежда Гиббона будет реализована, и Юм южного полушария появится среди рас каннибалов Новой Зеландии» [579] Thomson, «Story of New Zealand», II, 307. .

Сэмюэль Батлер, который читал «Упадок и разрушение» на пути в Новую Зеландию (особенно рекомендуя тома второй и третий для тех, кто собирается принять постриг), построил свой роман «Эдгин» на жизненных ситуациях этой южной Утопии. Автор сочувствовал молодым радикалам: «По прибытии они были так рады перспективе неограниченной и свободной жизни, открывавшейся перед ними, что чувствовали необходимым сделать какой-то жест презрения к условностям, которые оставили позади. Поэтому в первый вечер на берегу поселенцы развели огромный костер, бросили в него свои цилиндры и фраки. Они танцевали, выстроившись кольцом вокруг горящего огня» [580] P.Raby, «Samuel Butler» (1991), 66. .