Игорь Морозов - Праздничная культура Вологодского края

В-понедельник утром топят баню. Перед обедом молодые идут в баню, обедают, и затем их на своей лошади отвозят домой. В следующие годы приезжают уже в четверг, пятницу, наконец, в субботу. Так возят лет семь».

Иногда церемония представления молодой пары принимала откровенно шуточный характер. Так, в Вожегодском р-не существовал обычай «трясти порох». Во время катания или гуляния по улице какой-нибудь шутник подскакивал к мужу и сдергивал с него шапку со словами: «Порох на губе, Анна (имя жены) не любит!» Жена должна была выкупить шапку и поклоняться всему народу, мужу и поцеловать его. «Хоть и там молодые ли, старые ли, как муж да жена видят, што оба тут, а итъ много собиралось, публика большая, дак вот с ево шапку снимут, да там: «Порох на губе, Анна не любит!» Жена своя дак што не любит, так вот, порох это трясли. Это дак баб скопицце да всех дак вот иново дак закупят все этот порох. Так всё и глядили, што у ково можно порох… Молодожёны дак те уш тут, те рядом стояли, тех прошче, а вот старых дак, поташчат, схватят да потщчат» (д. Огибаловская).

«Молодица кланяецця да кланяецця, да до тово доцелует, тот (муж) ешшо супротивуецце, не даваецце целовать-то. Дак ешшо тут смеху-то, раза три да и больше он зазнаваецця. А она кланяецця да кланяецця кругом, да всем да, опетъ, он голову подынет. Он гнёт голову, не достанешь. «Поломайсе, поломайсе, поломайсе, Иван! Пусть она покланяецци-то!» Всем покланяецци-то, да потом ему ешшо кланецци» (д. Песок).

Наиболее дальновидные молодые жены сами снимали шапки о мужей и прятали их.

В Сямженском районе молодых могли и по снегу «покатать»…»У нас была мода: в масленицу катались на лошадях, по два дня вдоль по деревне. Вот бы я только сево году вышла замуж зимой, мою лошадь останавливают, как мы йидем со своим мужом. Ну вот. Мужика валят (уш не отбивались, раз мода такая, обыцяй, дак!), мужика валят за землю, на снег, на дорогу, А меня к ему, на ево, и ногами-ти моими-ти ему на лице. Мужика-то и поволокут за ноги. Волокут, волокут. Как напостынет, дак возьмут да меня на низ перекатят. Вот и встают. От меня отряхиват, как встанем, а я ево. Толькё сама-то встанешь, дак поклонишься: «Спасибо, мужички!»

«Катание» сопровождалось пожеланиями: «На белых детонек, на кудреватых, да на хороших!» (д. Монастырская), «На кудреватых детей!» (д. Лукинская), «На многие лета я намного детей!» (д. Гридино).

В северной части Череповецкого уезда существовал еще один шуточный обычай. В первое воскресенье Великого поота или так называемое «хоровинное воскресенье» (от местного названия тещи — хорбвина) зятья ездили за тещами и везли их к себе в гости. В каждой из деревень, расположенных по пути, их встречали толпы подростков-мальчишек с грудами веников и начинали с криками хлестать венками; сидящих в санях и бросать в них снегом. «Конечно, — замечает автор, — некоторые проезжающие и не представляют вышеупомянутого родства, но мальчишки в каждой паре стараются видеть тещу и бьют немилосердно. Таков уж обычай. Взрослые же не останавливают их и стоят, посмеиваясь, около домов».

БОБРА КАТАТЬ или ВОЗИТЬ (В.-Уст., Кич. — Гор.), ПЕРВАЯ МАСЛЕНИЦА (д. Морилово), ЕЗДИТЬ БОБРОМ НА МОЛОДОМ (Кадн.). Еще одним видом чествования молодоженов, давно принявший шуточный характер, был обычай бобра катать. Обычно он совершался в последние дни масленицы, когда молодые гостили у родителей жены, — зять приезжал к теще «на блины», реже — на свадьбе.

Наиболее распространенная разновидность катания бобра построена на пародийных, шуточных элементах. В красиво убранные сани впрягались вместо лошадей сами катающие. В подражание лошадям, они били ногами («копытами»), ржали. Нередко молодых сажали в сани насильно, вытащив их из дома или поймав их на улице. На таком шуточном экипаже молодых везли по всей деревне, сбрасывая их по пути в сугроб («в сумёт» — д. Слизовица, «в снег вывалят не одино» — д. Бурлёво) или опуская на санях под угор: «Где больше гора, скатят, чтобы выкатать в снегу, для смеху» (д. Аксентьевский Починок). За катание молодые также расплачивались вином или пивом. Приведем несколько описаний этого обычая в деревнях Кич-Городецкого и Велико-Устюгского районов.

В д. Щекино на масленицу бобра катали замужние женщины и мужчины. «К тем, кто первый год живет (дочь или сын в гости приедут или из своей деревни) придут около обеда в избу. Их спрашивают: «Зачем пришли?» — «За молодыми!» — под руки их на улицу выведут, на санки посадят и по деревне катали, йод гору, в поле, в снег повалят. Потом обратно привезут. Их вином угощали, а они говорили: «Бобра пьем!»

«О масленице, ковда молодые приехали к отцю в гости, наряжались старухи да замужние женшчыны и к ним шли. К санкам колоколец навяжут, молодых выташшат на улицю, посадят на дровни да по деревне раза два прокатят, пока не выставят вина — бутывку или две. А нет, — так покатят с угора — куда хош катитися!» (д. Аистово). В таком случае молодые тащили сани домой на себе. Чтобы избежать позора, старались угощать, причем выставлял пиво обычно жених.

В Коштугской волости катание молодых устраивали обычно в Прощеное воскресенье на горке, с которой молодежь каталась на санях и возле которой в этот день устраивали пляски. Происходило это так.

«Мужичок из бойких, проведав, что на горке есть молодче, подбирает такую лошадку, чтобы гораздо не артачилась, и подгоняет к известному месту. Другие мужички тем временем уже ведут молодого к саням, приглашая сесть в них. Тот садится и ждет свою молодую подругу. Тут сани окружают бабы и молодые мужики, особенно первые. Бабы начинают посмеиваться, что у молодого, видно, жонка сбегала — один сидит, а иная бойкая бабенка сядет к нему в сани вместо жены. Смех кругом…

Молодуха же сначала стесняется идти к мужу (ее не ведут — она должна сама придти), но потом стыдливо подходит и просит усевшуюся к мужу бабу уступить ей место. Та ещё артачится, но мужички тут вступаются за молодуху — выпроваживают непрошенную с саней с приговорами: «Теби, старому чорту, с эдаким молодцом сидитъ!» — и садят молодую.

Теперь обступают молодых плотной стеной, берутся, кто за узду, кто за вожжи, кто зa оглобли, иной вскочит даже верхом на лошадь, иные пихают сани сзади; вое кричат, понукают лошадь: «Нно! Нно! Пошла ты! Э-э!» Старается, видимо, все вперед двинуть лошадь, а она, напротив, пятится. Оказывается, вся эта орава на словах только понукает лошадь идти вперед, а на деле все тащат назад.

«Што-то, робята, не ходко, нейдет!» — кричат сзади передовым. Передовые (как будто и на самом деле не ходко!) осматривают, нет ли препятствий под полозьям или в другом чем. Понятно, находят все ладно, а лошадь не идет. Тут приступают к молодым — верно от них задержка! Молодая смекает, в чем дело — начинает целовать мужа. «Пошло-о! Пошло, робята!» Причина задержки найдена и санки двигают вперед на куриный шаг, и опять остановка. Снова оханье, понуканье, крик, шум, смех кругом: всем весело, любо, — любо и молодым, хотя второй-то половине и стыдновато исполнять свою обязанность.