Петр Сытин - Сухарева башня (1692—1926). Народные легенды о башне, ее история, реставрация и современное состояние

В 1926 году Моссовет принял решение о сносе Красных ворот, построенных в 1753–1757 годах, и двух старинных храмов, разрушенных в 30-х годах нашего века, — иконы Гребневской Божией Матери, воздвигнутого по велению Ивана Васильевича III в 1472 году (находился на улице Мясницкой, дом 2), и Рождества Богородицы в Столешниках XVII века (находился на улице Петровка, дом 13). Безуспешными были все попытки общественности противостоять варварскому уничтожению памятников истории и культуры, начавшему с этого времени набирать силу.

Однако в том же году один из отделов Моссовета — Московское Коммунальное Хозяйство (его сокращенное название — МКХ — было привычно москвичам тех лет) — издал книгу П. В. Сытина о Сухаревой башне (до ее сноса было еще восемь лет). И на это были свои причины.

Во-первых, любимая московская достопримечательность — Сухарева башня много лет до этого стояла в строительных лесах, и окончание реставрации в 1924 году вызвало особый интерес к памятнику. Во-вторых, в 1925 году сюда переехал Московский Коммунальный Музей. Основанный еще в 1896 году как музей московского городского хозяйства, он располагался вначале в одной из Крестовских водонапорных башен, а затем не раз менял место. Естественно, что. размещение Музея в Сухаревой башне еще больше привлекло внимание к ее истории, к итогам реставрации.

Директор Музея П. В. Сытин опубликовал в журнале «Коммунальное хозяйство» (1925 год, № 10 и 11) статью о Сухаревой башне, но это не смогло удовлетворить. большой интерес москвичей и гостей Москвы. Учитывая, что последняя книга об этом памятнике вышла давно, в 1913 году (И. И. Фомин. Сухарева башня в Москве), МКХ и решило обратиться к П. В. Сытину с предложением написать популярный очерк, рассчитанный именно на массового читателя, а не на специалистов. Заметим, что и книга И. И. Фомина была заказана автору Московской Городской Думой. Вряд ли еще какой-либо памятник в Москве удостаивался такой чести.

Заказ МКХ определил характер книжки П. В. Сытина. Она состоит как бы из трех пластов: народных легенд о Сухаревой башне, ее истории, а также рассказа о реставрации и ремонте башни.

Наверное, не было в Москве тогда человека, который знал бы о Сухаревой башне больше, чем Петр Васильевич Сытин (1885–1968). И не только потому, что он был известным историком и москвоведом — его книгами мы пользуемся и сейчас. Это: «Из истории московских улиц», «Имена московских улиц», «История планировки и застройки Москвы» и др. Как директор Московского Коммунального Музея, которому предстояло разместиться в Сухаревой башне, он досконально изучал не только историю, но и внутреннюю планировку башни, каждое помещение этого огромного сооружения.

В итоге пером П. В. Сытина руководило глубокое заинтересованное знание истории Сухаревой башни, знание, которого так недостает сегодняшнему москвичу.

Более ста лет назад в издании с примечательным названием «Русские достопамятности» (т. I, 1877) москвовед А. Мартынов напечатал исторический очерк о Сухаревой башне и первым дал высокую оценку ее роли, отметив, что она послужила «введением в Россию математических наук и мореплавания, преддверием основанию Санкт-Петербурга и Адмиралтейства и многим преобразованиям, коим начало, вероятно, положено Петром I, в тайной думе его на Сухаревой башне — этом маяке просвещения Отечества и памятнике верности Сухаревой дружины царского престола».

С той поры не было ни одного путеводителя по Москве, где не говорилось бы о Сухаревой башне как выдающейся исторической и художественной достопримечательности столицы. Ей посвящали стихи, ее рисовали А. К. Саврасов и А. М. Васнецов, ее фотографии расходились в художественных открытках по всей стране.

Поэтому понятно, что необоснованный снос Сухаревой башни в 1934 году до сих пор не изгладил из памяти москвичей боли утраты этого замечательного памятника, не погасил интереса к его истории, а напротив, сохранил желание увидеть Сухареву башню восстановленной.

Поскольку книга П. В. Сытина написана в 1926 году и оканчивалась на радостной ноте — ведь только что открылся Музей, а драматические события были еще скрыты во времени, следует коротко рассказать об этих событиях и о том, как представляется нам будущее Сухаревой башни.

В 1934 году Коммунальному Музею было предложено переехать из Сухаревой башни в новое помещение. Появились тревожные слухи о предполагаемом сносе башни в связи с тем, что она якобы мешает движению транспорта. Последовали многочисленные протесты научной и художественной общественности, доказывавшей огромную культурную ценность памятника, его уникальность. Ведь Сухарева башня оставалась единственной из нескольких десятков башен-ворот городских укреплений Москвы XVI–XVII веков.

Архитекторы, в том числе известный И. А. Фомин, срочно разработали проекты такой реконструкции площади и организации движения транспорта, при которых отпадала «необходимость» сноса Сухаревой башни. Но ни протесты, ни подобные проекты не были приняты. В ночь с 13 на 14 апреля 1934 года началась разборка Сухаревой башни.

Горько читать воспоминания очевидцев этой варварской акции.

Художница Н. А. Симонович-Ефимова, жившая неподалеку и восемь лет назад с болью наблюдавшая сломку Красных ворот, которые стояли в километре от башни и составляли вместе с ней выразительный градостроительный ансамбль, писала: «А сегодня, семнадцатого апреля, нет уже наружной гигантской лестницы и сверху летят кирпичины. Белые, витые колонки из белого камня — в отдельной груде, разбитые. Разрушение идет необычайно быстро… Вывеска «Коммунальный Музей» висит над уютно открытой дверью… Вообще вид у Башни здоровый, а кирпичи летят без желобов просто в воздухе, многие не разбиваются, и здание убывает, тает. А ведь другие здания перед разрушением получают больной вид… А тут — свежая, розовая Башня, моложе, чем когда-нибудь… Но можно заболеть от мысли, что впереди нас никто Сухаревскую Башню не увидит».

Всего только пять дней дали архитекторам для того, чтобы снять некоторые фрагменты декора башни, и им пришлось работать днем и ночью. «Горечь полынная на душе» — так характеризовал их состояние архитектор Л. А. Давид. Детали башни вывезли в музей Коломенского, оконные наличники вмуровали в стену Донского монастыря. Вместе с остатками (хочется сказать «останками») башни были переданы и фрагменты Красных ворот, которые «приютил» Коммунальный Музей, — венчавший ворота медный «Ангел» и каменные амуры.