Арсен Мартиросян - Кто проторил дорогу к пакту?

К 1936 г. окончательное теоретическое оформление получили и взгляды германского генералитета на стратегию достижения таких целей. Образно говоря, герры генералы «положили глаз» на стратегию так называемой молниеносной войны в варианте мобильной маневренной, позже (в конце 1939 г.) названной мировой прессой блицкригом. Они горячо обсуждали ее еще до привода Гитлера к власти.

Если быть абсолютно точным, то на самом-то деле термин «Blitzkrieg» впервые появился еще в 1935 г. на страницах немецкого военного журнала «Deutsche Wehr» в статье, автор которой рассматривал перспективы выигрыша войны государствами, не обладающими достаточной сырьевой базой. Однако термин не вошел даже в военно-научный оборот самой Германии. Через три года, в 1938 г. термин появился во второй раз — на страницах немецкого военного журнала "Militar-Wochenblatt». И опять термин не получил путевки в жизнь — он не используется. И только с 29 сентября 1939 г. с нелегкой руки американского журнала «Тайм» этот термин был введен в мировой пропагандистский оборот и с тех пор широко применяется.

В наиболее полном виде он был сформулирован в книге известного еще со времен Первой мировой войны прошлого столетия германского генерала Э. Людендорфа — «Тотальная война» [279].

Именно на ее страницах детально описывалась столь прочно овладевшая умами нацистской верхушки и генералитета идея блицкрига или, как это указано в его книге, идея «молниеносной войны». В концепции «молниеносной войны» Людендорфа ставка делалась на внезапность нападения без объявления войны, ведение войны со всей твердостью и беспощадностью, только наступательно, на «молниеносное» ведение всех военных действий, на преступную жестокость к противнику, массовое уничтожение мирного населения, захват материальных ценностей. Одновременно Людендорф разработал параметры именно такой войны, которая должна была вестись ради полного уничтожения одного народа другим. И хотя впоследствии разгромленные германские генералы указывали в своих мемуарах, что-де германский Генеральный штаб внимательно изучил эту книгу и якобы бесповоротно забраковал ее [280], это полнейшая чушь. Или, проще говоря, откровенная ложь. Потому что германский Генеральный штаб отказался использовать предложенные Людендорфом методы тотальной войны всего лишь на западноевропейском театре военных действий. Потому как это не только мгновенно привело бы Германию к полному краху, но и навсегда исключило бы ее из семьи западноевропейских народов. Западноевропейский внутренний междусобойчик в те времена был таков, что даже в случае вооруженного столкновения подобные методы ведения войны были недопустимы. Европа же, однако, не приведи Господь... А вот на Востоке, тем более в отношении славян — к вящему удовольствию всей нацистской сволочи... Что эти негодяи-преступники и продемонстрировали и в Польше, и особенно на территории СССР!

Конечно, «творческие потуги» германского генералитета и военных теоретиков этим далеко не исчерпываются. Герры генералы написали изрядное количество статей, монографий и книг [281]. Разработали немало тем и вопросов. Обо всем этом было известно Москве. Хотя бы потому, что тщательное наблюдение за «полетом творческой мысли» генералитета страны наиболее вероятного противника является одной из приоритетных задач не только военной разведки, но и аналитических подразделений Генштаба любого государства, тем более крупного. Не говоря уже о том, что внимательно работали и советские разведывательные службы.

Однако в конце 1936 г., когда «план Гофмана» обрел, казалось бы, окончательные черты, в том числе и за счет гибридизации с «планом Розенберга», произошло событие, которое радикальным образом изменило стратегическую ситуацию на годы вперед. Дело в том, что в конце 1936 г. в Германии были проведены стратегические командно-штабные игры на картах, на которых впервые «обкатывался» прототип будущего плана «Барбаросса». Тогда он назывался скромно и непритязательно — «План Восточной кампании». За этими играми внимательно наблюдали обе основные советские разведки. ИНО НКВД, в частности, уже в начале 1937 г. сообщил высшему советскому руководству об этих играх и предшествовавшем им в ноябре 1936 г. совещании высшего политического и военного руководства Германии, а также об итоговых выводах по результатам игр и совещания. Самым важным в этой информации был итоговый вывод: «Совещание пришло к выводу, что никакого точного решения относительно восточной кампании не будет найдено, пока не будет разрешен вопрос о создании базы для операций в самой Восточной Польше» [282]. Одновременно разведкой было добыто и так называемое завещание Секта, внезапно скончавшегося в декабре 1936 г., — практически сразу же после проведения упомянутых выше игр. В завещании говорилось: «Германия не сможет выиграть войну с Россией, если боевые действия затянутся на срок более двух месяцев и если в течение первого месяца войны не удастся захватить Ленинград, Киев, Москву и разгромить основные силы Красной Армии, оккупировав одно

временно главные центры военной промышленности и добычи сырья в европейской части СССР» [283].

Совокупность этих данных автоматически означала, что, во-первых, если раньше главари нацистского режима были готовы выступить на Восток в составе коалиции ряда государств, то теперь они были намерены самостоятельно решить вопрос о создании плацдарма для самостоятельного же нападения на СССР. Ведь речь-то шла о базах именно в Восточной Польше, что для СССР означало Западную Украину, но более всего Западную Белоруссию. Проще говоря, сие означало, что во главу угла плана будущей агрессии Германии уже поставлена задача не столько отторжения важных экономических регионов СССР, что, как говорится, и так само собой разумелось германскими генералами, сколько прямого физического уничтожения СССР и его станового хребта — России. Потому как поставленная задача о необходимости решения вопроса о базах на территории Восточной Польши означала, что уже непосредственно германскими генералами стал предусматриваться прямой удар на Белорусском направлении. А ведь это самая короткая дорога на Москву. Именно этой дорогой издавна пользовались все агрессоры, что нападали на Русь с Запада с целью именно физического уничтожения Руси. И это не говоря уже о других составляющих плана агрессии.

Во-вторых, в отличие от «плана Гофмана» и даже «плана Розенберга», стратегия «Восточной кампании» изначально предусматривала три направления главного удара при сплошном фронте на пространстве от Балтийского до Черного моря. Что, собственно говоря, и подтвердило завещание Секта.

К слову сказать, оно впервые раскрывало и самое сокровенное, что было заложено в «плане Восточной кампании» и что впоследствии перекочевало и в план «Барбаросса». Речь идет о превалирующей, пожалуй, даже доминирующей в этих планах ставке на уничтожение Русской цивилизации как таковой, причем вне какой-либо зависимости оттого, что в тот период времени Россия называлась СССР. Ведь упомянутые в завещании Секта как объекты первоочередного захвата